Она. Я предпочитаю умереть с горя, не зная, в живых ли еще Жюльен, чем умереть со стыда…
Отец замолчал первый, потому что она кричала громче, вскочив и наклонившись к нему. Она задыхалась, руки у нее дрожали. Но она оборвала фразу на полуслове. Входная дверь была приоткрыта, и снизу кто-то звал их. Отец встал, а мать уже переступила порог. Когда она выходила, отец по голосу узнал Пико-сына.
— Так как же, нужны вам дрова или прикажете везти их обратно на лесосеку?
Отец почувствовал, что ссора отняла у него последние силы. Он видел, как жена вышла на крыльцо, но не сразу последовал за ней. С минуту он вынужден был постоять, опершись рукой о косяк двери, у него опять кружилась голова, как утром, когда он подымался на чердак.
4
Пико-сын был здоровый красномордый малый с коротко остриженными, начинавшими седеть волосами. От него несло вином, табаком, потом и специфическим запахом, присущим тем, кто большую часть жизни проводит на вырубках и лесопилках. Отец пожал протянутую ему заскорузлую лапищу.
— Старики все одно как влюбленные — вечно бранятся, — сказал Пико.
Отец постарался улыбнуться.
— Где ты поставил грузовик? — спросил он.
— На улице.
— Чего ж ты не въехал во двор? Дорогу ведь знаешь.
— На этот раз не получится. Я на большом грузовике, только-только впритирку проедешь. Побоялся застрять.
Отец с трудом понимал — он все еще был под впечатлением ссоры. Он никак не отозвался на слова Пико, и тот пояснил своим хриплым голосом:
— Бензин весь вышел. А большой грузовик у меня с газогенератором.
Отец снял каскетку и провел рукой по лбу.
— Покорно благодарю… Выходит, придется перевозить восемь кубометров на тележке!
Выражение лица у Пико было какое-то неопределенное — не то он сейчас рассмеется, не то его губы кривятся от чего-то другого. Но, вероятно, взял верх добродушный нрав. Пико положил свою лапищу на плечо старика, выше которого был на целую голову, и, рассмеявшись, сказал:
— Значит, ваше счастье, что я привез не все! Вам же легче!
— Не все? Да что вы? — вмешалась мать.
— Ничего не попишешь, мамаша, с дровами сейчас, как и со всем вообще, делаешь что можешь. Я привез вам шесть кубометров, да и то по знакомству.
— Ты надо мной смеешься! — выкрикнул отец.
— Ладно, — сказал лесоторговец. — Пора сгружать, меня другие покупатели дожидаются.
Он быстро зашагал по центральной дорожке. Старики поспешили за ним. Отец вслух сокрушался. Но Пико со спокойным упорством твердил свое:
— Ничего не поделаешь. Больше дать не могу. Вы ведь еще уголь получите, так что должно хватить.
— Углем мы не можем топить, — объяснил отец, — у нас плита не приспособлена, а переделывать ее нельзя, она очень старая… Господи боже мой, вот беда! Чего уж хуже, если придется мерзнуть.
Пока они дошли до улицы, отец, не привыкший так быстро ходить, совсем запыхался и не мог говорить. Прислонясь к забору и вытирая лысину, он глядел на огромный грузовик с дровами. Лесоторговец с приказчиком уже начали сбрасывать кругляки на тротуар. Отец провожал глазами каждый чурбак. Он не знал, что еще сказать. Теперь уже ничего не поделаешь.
Когда сбросили все дрова, отец поднял руку, указал на оставшиеся на грузовике кругляки и спросил:
— Ты никак не можешь дать мне ещё два кубометра?
Лесоторговец достал из кармана кисет и набил толстую короткую трубку.
— Нет, — сказал он. — Никак не могу.
Настаивать было бесполезно. Отец опустил глаза, он следил взглядом за руками Пико, который завязывал кисет. Тот, по-видимому, это заметил. Он протянул отцу табак.
— Хотите скрутить?
Отец взял кисет, вытащил из кармана жестянку, открыл и достал листочек курительной бумаги.
— Сам видишь, отказываться не приходится. Что сказать, паек свой я докуриваю.
— Берите, чтобы на день хватило.
Отец замялся.
— Да берите же, у меня на таможне приятель, он мне достает табак из Швейцарии.
Они вернулись в дом, мать отсчитала деньги за дрова и налила мужчинам по стаканчику вина.
Отец не мог просить Пико подкинуть ему еще дровец, раз тот дал ему табаку. Однако не то чтобы жалобным, но несколько дрожащим голосом он завел разговор о тех временах, когда лесоторговцы приходили к булочникам на поклон и ссорились из-за таких клиентов.
— Я ни одного полена не купил у кого другого, только у твоего отца, — закончил он. — Ни одного!
— Слушайте, — сказал Пико, — у меня есть предложение. На двух вырубках, что над Паннесьером, у меня еще не собран хворост. Не какие-нибудь там жалкие веточки, понимаете? Хороший фашинник. Если это вам подходит, отправляйтесь туда и берите сколько угодно.