А уходить все равно не хотелось! Он даже поймал себя на мысли, что не так уж и трогает его Вероникина измена. Нет такой уж особо тяжкой досады да ревности ни в голове, ни в сердце. Странно даже. А вот обида есть. Потому что не могла она взять и вероломно вдруг покуситься на семейное их и крепенько уже устоявшееся счастье-благополучие с прогулками, запахами, бьющим через окно в глаза солнцем и нежной дремой перед телевизором. Потому что оно, это счастье, так просто с неба не свалилось, а устраивалось постепенно, и с годами вошло в его суть прочно и стало составной частью его жизни, и никакого такого права у нее нет лишать его всего этого.
«Ладно. Сейчас я уйду, конечно. Куда деваться-то? А там видно будет…» — подумал Игорь малодушно. Он вдруг как-то разом прочувствовал в себе это спасительное малодушие, которое так охотно уступило место необходимой для случая мужской горделивости, и оно вовсе не показалось ему чем-то совсем уж его недостойным. Он даже будто бы и охотно уцепился за него, как за тонкую веревочку. Конечно, видно будет! В конце концов, это же его собственная горделивость, и малодушие тоже его собственное, и ни перед кем, кроме как перед самим собой, он за эти чувства и не отвечает…
С трудом закрыв крышку чемодана, он выволок его и прихожую, молча натянул ботинки, просунул руки и рукава дубленки. На кухню к Веронике решил не заглядывать. Не смог…
— Пап, а ты куда? — высунулся из своей комнаты заспанный, удивленный Андрюшка. — Мы же в новую игру хотели поиграть… Которая интеллект развивает… Ты же сам говорил…
— Потом поиграем, сын. В следующее воскресенье. Ага? Я заберу тебя на выходные к бабушке…
— Пап, ты что? Ты забыл, что ли? Я же завтра уезжаю в зимний лагерь! Я две недели там целых жить буду! А ты уходишь почему-то…
— Ну… Я к тебе туда приеду, Андрюшка… На выходные… Хорошо? Погуляем с тобой по лесу, на лыжах покатаемся…
— Пап, не уходи!
— Не могу, Андрюха. Так надо, сын. Давай потом поговорим, ладно? Я сейчас пока не могу тебе ничего объяснить…
— Ты, что ли, у бабушки жить будешь?
— Да.
— А почему?
— Потом, сын. Потом, все потом…
— А ты ведь вернешься, да?
— Не знаю. Там видно будет…
Со звоном бросив ключи от квартиры на тумбочку, Игорь открыл дверь, выволок чемодан на лестничную площадку и подопнул ее сзади ногой решительно. Она обиженно и закрылась у него за спиной, щелкнув хиленьким английским замком. Вздохнув, он потащил свой чемодан к лифту…
Глава 2
«…Там видно будет… Там видно будет…» — так и отстукивали свой ритм мужнины последние слова в голове у Вероники после дверного хлопка. Правильно он сказал — там видно будет. Только вот что такое особенное будет видно и где это там, она не смогла бы сейчас точно определить. Как-то сразу образовался в голове полный сумбур, с той самой секунды, когда она, обернувшись от окна, увидела лицо входящего на кухню мужа. И будто закаменело все внутри — то ли от проснувшейся вмиг совестливости, то ли от обыкновенного стыда перед мужем. Все ж таки, как ни крути, а она теперь ему не кто-нибудь, она теперь ему неверная жена… Но особого страха перед ситуацией почему-то не было. Было только легкое, едва заметное дрожание, похожее немного на страх, и все. Нет, конечно же она должна, должна была его остановить! Обязательно должна была, только вот не остановила почему-то. Может, потому, что внизу за углом стояла машина Стаса и он в этот момент внимательно смотрел в окно на ее спину, наверняка ему оттуда видную, и тем самым незримо здесь присутствовал? О господи, да что же это такое она натворила? Или, наоборот, правильно все сделала? Может, оно так и лучше? Или нет? Или и правда — там видно будет? Господи, хоть бы подсказал кто…
— Мам, а почему папа с чемоданом ушел? — вывел ее из состояния ступора Андрюшка. Его ничего не понимающий, растерянный взгляд будто ударил по лицу, еще больше заставил устыдиться в содеянном.