========== Плохая привычка 1 ==========
Я оставил позади эту гребаную войну, с её кровью, потом, криками раненых и запахом дыма, напополам с горелым пластиком и мясом. Ни за какие деньги и слащавые уговоры о защите родины, я не вернусь в этот ад.
Но на гражданке оказалось все еще сложнее.
Там, в стальной машине, изрыгающей огонь, все было просто: или ты, или тебя. Дали задание — сделай и не думай, ни о чем не думай; ведь бомбы, которые ты сбрасываешь, летят на таких же людей, как ты сам, с кровью в жилах, плотью, и им тоже не хочется умирать. Враги есть враги. Даже когда меня взяли в плен, вытащив из обломков горевшей машины, я понимал, что никто ни в чем не виноват. Мы всего лишь солдаты, пушечное мясо, а всему виной политики, сидящие в своих чистеньких кабинетах и росчерком пера решающие судьбы простых людей.
Я никого не винил и тогда, когда ядовитой плетью с меня сдирали кожу и задавали бессмысленные вопросы. Я сломался через два дня. Подвешенный на прикованных к потолку цепях, и, не имея возможности сопротивляться. Били меня сразу трое, а когда я отключался, окатывали холодной водой, и все начиналось снова. Но мои мучители не поверили, что я знаю так мало, и веселье продолжалось дальше. Воображение ублюдков было неиссякаемо. Я тогда хотел умереть. Просто исчезнуть, провалиться в беспамятство и ничего не чувствовать, но мои палачи хорошо знали своё дело. Я думал, что это предел моих возможностей. Как я ошибался.
Меня расковали. Перетянули руки за спиной ремнем, один из моих мучителей облизнулся, сказал, что я «милашка» и что грех этим не воспользоваться. Расстегнув ширинку, приставил к горлу нож и предоставил выбор: или я усердно работаю ротиком и остаюсь в живых на некоторое время, или он перережет мне горло. Жить хотелось. Поэтому я стал сосать его член, а он держал меня за волосы и трахал в рот. К нам тут же присоединился второй его дружок, хлопнул меня по заднице, заржал и, пристроившись сзади, вставил мне. Закричать мне не дали, я захрипел и чуть не откусил член того, кто трахал меня в рот, но он полоснул меня по щеке, предупреждая. Они двигались в рваном ритме, раздирая меня на части, а кровь стекала со спины, попадала на ягодицы и служила неплохой смазкой. Кончили они почти одновременно, а у меня даже не встало. Никаких ощущений кроме омерзения и боли, со стыдом я давно распрощался. Когда меня отпустили, я завалился набок — так и остался лежать: по подбородку стекала сперма, как и между ногами. А мои мучители снова взяли плеть и стали хлестать по груди, животу и ногам. Я кричал, старался свернуться в клубок. Но тогда удары сыпались на бедра. Устав, они оставили меня, наконец, одного, закрыли дверь камеры, а я провалился в забытье.
А через несколько часов, меня разбудило ведро холодной воды, вылитой мне на голову. На этот раз их было трое. Один держал в руках широкий ремень. Меня поставили на колени, тот, что с ремнем зашел за спину, накинул его мне на шею, потянул, заставляя откинуть голову, затянул петлей и засунул свой член мне в задницу, трахал меня, перетягивая ремень, пока я не начинал задыхаться и хрипеть, потом он отпускал, давая сделать вдох, и все начиналось сначала.
Когда кончил первый, подошла очередь второго, я не помню лиц, только голоса, отпускающие скабрезные шуточки, запах крови, спермы и пота, руки на бедрах, раздвигающие ягодицы. Этот хоть не душил, просто держал за связанные руки и трахал, а третий заставил у него отсосать. Когда они кончили, у меня не было сил уже ни на что, так ослабел от побоев и недоедания, что перед глазами плыли цветные круги. Они ушли, но один из них вернулся и принес кружку воды и хлеб, потом освободил руки за спиной и связал их спереди. Сказал, чтобы я набирался сил, а то со мной хотят познакомиться еще много народу, хохотнул и, наконец, оставил меня одного.
Мелькала мысль — не есть, заморить себя голодом. Но откуда-то донесся запах вишни, или мне приглючилось. В любом случае, я съел весь хлеб и выпил воду до капли и свернулся калачиком, стараясь согреться. Дни потянулись чередой, они приходили, трахали, если сопротивлялся — секли плетью, потом снова трахали, окатывали меня водой, и снова все повторялось. Кожа горела от плети невыносимо, спину я почти не чувствовал, внизу живота ныло и дергало, но крови между ног я не заметил, и то хорошо. Я впадал в какой-то туман, который нельзя было назвать сном, и очухивался, только когда на меня выливали воду.
А потом мои мучители выдумали новую забаву.
Пришли в мою камеру, разделись вдвоём, покружили вокруг, как дикие звери перед беспомощной жертвой. Руки у меня были связаны спереди, я отполз к стене, если бы мог, слился бы с ней, но меня вытащили на середину. Один взял за подбородок и впился поцелуем, жестким, кусачим, я только замычал, не отвечая, а он сминал мои губы, потом повалил меня на себя, заставил сесть на него верхом так, что наши промежности соприкасались, его член стоял, а мой был все так же безжизнен. В его руках появилась склянка, у меня мелькнула мысль о смазке, и я оказался не так не прав: в воздухе повис аромат апельсинового масла. Я замер, а он смазал свой член и заставил сесть на него. Я дернулся было, но он одной рукой держал меня за шею, а другой за бедро и насаживал полностью, мои связанные руки упирались ему на грудь.
Кусая губы и прикрыв глаза, я старался не издавать ни звука, а он двигался во мне, и я с ужасом начал осознавать, что возбуждаюсь сам. Он что-то задевал во мне, боль внутри сменялась наслаждением.
Сзади подошел еще один насильник, я почувствовал его пальцы в себе, они двигались вместе с членом, растягивая меня все больше, и я понял, что они собираются трахнуть меня вдвоём, вместе. Задергался, закричал, взмолился, но в ответ только пошлые шутки и удар по губам, чтоб я заткнулся. Один, тот, что трахал, фиксировал мои бедра, второй захватил сзади за шею, чуть придушив, чтоб я не дергался, и начал вставлять. Я только скулил от боли, а он все проталкивался внутрь меня, я попытался ударить связанными руками первого, но он только перехватил и держал крепко. А потом они начали двигаться, одновременно раздирая, насаживая. По моим щекам струились слезы. Боль, унижение, и еще моё тело начало реагировать на все эти издевательства. Член встал, как кол, кожа начала гореть, а они все двигались и двигались внутри меня, боль и наслаждение в одном. Когда ритм стал быстрым, невыносимым, а мой скулеж перерос в вой, тот, что был сзади, взял мой член и стал дрочить. И я закричал, что было сил, протяжно, срывая связки, и кончил, впервые за все то время, что был в плену. Кончил под двумя насильниками и потерял сознание.
Очнулся на полу, между ног течет сперма, тело ноет и болит, в голове только мысль: сдохнуть, сдохнуть, но ведь не дадут же? А потом я рассмеялся хрипло, надсадно, по щекам текли слезы, а я смеялся до икоты, а потом провалился в туман забытья.
Меня освободили на следующий день: наши силы захватили эту базу, где меня держали в плену.