Я поднимаю ее, ее ноги автоматически обхватывают мою талию, и она стонет, когда чувствует мою твердость через джинсы в центре своего тела. Я подкрадываюсь к стене и грубо прижимаю ее к ней, пока наши неистовые руки борются, чтобы снять слои одежды между нами, наконец поддаваясь искушению. Ло срывает с меня толстовку, забирая вместе с ней и футболку. Я засовываю руки под ее фланель, отчаянно желая почувствовать ее кожу, пока она возится с пуговицами. Расправив ладони, я провожу ими вверх по ее животу и ребрам, задирая на ходу ее рубашку.
— Мы не должны это делать, — выдыхает она, бросая свою рубашку на пол.
— Определенно не стоит это делать, — соглашаюсь я, стягивая мягкую, тонкую, черную ткань ее лифчика, чтобы обнажить ее соски, твердые и розовые. Я провожу большими пальцами по вершинкам, и она выгибается навстречу моим прикосновениям, теперь только ее плечи касаются стены.
— Мы должны остановиться.
Мои руки приостанавливают свое исследование, и я откидываюсь назад, чтобы встретиться с ней взглядом, ожидая ее сигнала. Ло притягивает меня обратно, запускает руки в мои волосы, теребя короткие пряди, и прикусывает мою нижнюю губу зубами. Я стону, хватая ее за задницу, и поворачиваю ее кругом. Я укладываю ее на диван, просовывая свое бедро между ее ног.
Ло трется об меня и тянется к пуговице моих джинсов. Я полусознательно улавливаю, как где-то вдалеке жужжит ее телефон, но мы не обращаем на это внимания. Жужжание не прекращается, заставляя Ло бормотать проклятия себе под нос.
— Это может быть Джесс.
Я отрываюсь от ее тела, проводя рукой по волосам. Бл*ть. Ло садится, натягивая бретельки лифчика обратно на плечи, прежде чем подбежать к тому месту на полке с товарами, которое она объявила своим личным местом для хранения. Когда она смотрит на экран своего телефона, она ощетинивается, и я напрягаюсь, точно зная почему. Ло полностью выключает свой телефон, стараясь сохранить выражение лица, прежде чем вернуться ко мне.
Она толкает меня в плечи и садится верхом мне на колени, но я остаюсь неподвижным, мои руки опущены по бокам, ладони покоятся на кожаной подушке. Ло устраивается у меня на коленях и наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею. Мой член и моя совесть не в ладах, один хочет ответов, другой — действий. Когда ее зубы впиваются в то место, где моя шея встречается с плечом, моя совесть проигрывает битву, и мои руки взлетают к ее заднице, сжимая и направляя ее движения. Мои бедра двигаются в поисках тепла между ее ног. Ло соскальзывает с моих колен и устраивается у меня между ног. Она двигается вниз по моему телу, ее нежные руки скользят вниз по моей груди, а ее губы следуют за ними. Ее зубы теребят маленький пирсинг в форме подковы на моем соске, когда она снова тянется к пуговице моих джинсов. Ло стягивает мои штаны до половины на задницу, прежде чем я собираю все свое самообладание, чтобы остановить ее, мои руки накрывают ее.
— Прекрати.
Широко раскрытые глаза поднимаются на мои, полные боли и, может быть, немного обиженные. Я стону, потому что последнее, что я хочу сделать, это остановить то, к чему все идет, и изобразить это выражение на ее лице — близкая секунда.
— Кто продолжает тебе названивать? — спрашиваю я в упор. Ее уголки губ опускаются, и между бровями образуется складка.
— Никто. — Она снова защищается. Я понимаю, что это ее настройка по умолчанию.
— Не вешай мне лапшу на уши, Ло
— Это не твое дело, — говорит она, вырывая свои руки из моей хватки. Она встает и поднимает свою сброшенную рубашку. Я знаю, что она собирается сбежать, поэтому встаю между ней и дверью, блокируя ее.
— Тот факт, что ты только что попыталась прижаться ртом к моему члену, говорит об обратном. Хорошо. Не самый лучший пример, но суть остается та же.
— Пошел ты! — выплевывает она, пытаясь обойти меня.
— Прекрати. — Я держу ее за плечи, пытаясь заставить встретиться со мной взглядом. — Я просто… черт, я беспокоюсь за тебя, ясно?
— Я могу сама о себе позаботиться, — настаивает она, и в ее голосе по-прежнему слышится сталь.
— Я это вижу. Я знаю это, — соглашаюсь я. — Но это не значит, что никому другому не должно быть до этого дела.
Ее плечи опускаются, и я вижу, что часть борьбы покидает ее. Я не могу винить ее за то, что она замкнута. Я гребаный король замкнутости — похоже, для всех, кроме нее. Я лицемер. Это похоже на то, как слепой ведет слепого, но я пытаюсь. Ло сидит на диване, натягивая расстегнутую фланелевую рубашку, чтобы прикрыть грудь.