А папа говорит:
— Не волнуйтесь, тетушка. Принесите-ка миксер и увидите, что сейчас будет.
Тетушка принесла миксер, папа положил в него крем, запустил миксер в обратную сторону, миксер сделал «жжжжжжб», никто даже глазом не успел моргнуть, как из него вылез Криштофик. Только был он чуть поменьше прежнего.
— Ну вот, а теперь садись и играй, — сказала мама. Криштофик вскарабкался на стул и стал играть песенку «Колокольчик синенький, нежно звени». Только играть ему было неудобно, потому что ножки у него стали короткими и до педалей не доставали.
— Как же так получилось, что сегодня я меньше ростом, чем был вчера? — удивился Криштофик.
А отец говорит:
— Да как же тебе не быть меньше, если ты сам себя чуть было не съел? Теперь-то ты видишь, что получается, когда прячутся в миксере?
О Катержинке и толстом красном свитере
Жила-была маленькая девочка, звали ее Катержинка. На рождество ей подарили очень красивый красный свитер. Но она не хотела носить его даже в самый сильный мороз.
— Почему ты не надеваешь свой красный свитер, Катержинка? — спрашивает ее мама.
— Не хочу! Он кусается, — говорит Катержинка.
— Не может быть, — говорит мама, подходит к шкафу, открывает его, а свитер на нее:
— Гав!
И кусает за палец.
— Надо же! — говорит мама. — Свитер кусается, как собачка. Вот кончатся морозы, мы его выпустим во двор, пусть караулит дом. А тебе я свяжу новый свитер из того, что тебе нравится.
— Тогда свяжи мне свитер из макарон-спагетти.
— А почему бы и нет? — сказала мама. И связала Катержинке свитер из горячих макарон-спагетти.
Катержинка отправилась в нем кататься на коньках, и все, кто ее видел, очень удивлялись: что это за необыкновенный свитер? Кое-кто даже хотел попробовать его на вкус, но Катержинка сказала:
— Ну да! Еще съедите рукав, а мне и так уже становится холодно.
Спагетти действительно очень скоро остыли, и Катержинка схватила насморк. Дома она отогрелась горячим чаем, повесила свитер в шкаф и пошла спать.
Представьте себе, утром Катержинка новый свитер на месте не нашла, в шкафу висел только прежний, красный. Катержинка набросилась на него:
— Где мой новый свитер? Признавайся, что ты с ним сделал?
И побежала на кухню с криком:
— Мама! Этот противный красный пес съел мой новый свитер из спагетти!
А мама ей и говорит:
— Ты, Катержинка, сама во всем виновата. Не надо было его вешать в шкаф, коль уж ты знала, каков он, твой красный свитер.
Подошла мама к шкафу и говорит:
— Разве так себя ведут, а?
Красный свитер покраснел еще больше и отвечает:
— Извините меня, но я был так голоден, что с удовольствием съел даже холодные спагетти. В утешение могу вам сказать, что, когда я сыт, я не кусаюсь. Вот погладьте меня попробуйте и сами убедитесь.
— А ты не врешь? — усомнилась Катержинка и попробовала его погладить. Красный свитер действительно не кусался, был мягкий и пушистый. Катержинка надела свитер и почувствовала себя в нем отменно.
Потом Катержинка каждый день за завтраком кормила свой красный свитер крошками от рогалика, а красный свитер с каждым днем толстел и толстел. Чем толще он становился, тем сильнее грел, и Катержинка теперь могла в нем кататься на коньках хоть с утра до вечера.
Барборка и леденцы
Жила-была девочка, звали ее Барборка. И был у нее полный рот маленьких беленьких зубов, один краше другого.
По утрам она чистила их красной зубной щеточкой и приговаривала:
— Вот погодите, скоро сами увидите, что сегодня вкусненького я вам дам пожевать.
— Только, пожалуйста, не давай нам ни сдобных булочек, ни этих рогаликов, которые ты размачиваешь в кофе, — отвечали ей зубки.
Барборка в ответ смеялась:
— Ну как вам такое могло в голову прийти? Да ведь я их не ем! Это бабушка моя любит рогалики в кофе макать.
И Барборка давала зубкам жевать хлеб с маслом, телятину.
А маленькие беленькие зубки жевали и жевали, им это очень нравилось, потому что в самом деле — для того зубки и существуют, чтобы ими жевать. А по вечерам, прежде чем лечь спать, Барборка еще раз чистила зубки красной зубной щеточкой и спрашивала:
— Ну, как вам понравился сегодняшний день?
— Ты же сама знаешь, что он нам понравился, — отвечали зубки. — Хлеб был с хрустящей, пропеченной корочкой, мы ее с удовольствием жевали, поэтому и скучать нам было некогда.
— Ну, вот видите, как хорошо, — говорила Барборка, потом, глядя в зеркало, улыбалась зубкам, зубки улыбались ей, и они вместе шли спать.
Но однажды в гости пришла тетя Цецилия и принесла Барборке большой пакет леденцов.
Барборка поблагодарила ее:
— Спасибо, тетушка Цецилия, я очень рада.
Но когда тетушкины леденцы появились во рту, зубки нисколько не обрадовались и про себя подумали: «Как же теперь нам быть? Ведь леденцы не жуют, а сосут. Чем же нам теперь заняться, чтобы не скучать?»
И они договорились во что-нибудь друг с другом поиграть, в прятки, скажем.
— Только давайте сперва посчитаемся, — сказал один маленький зубик. Остальные с ним согласились:
— Правильно, давайте сперва посчитаемся.
Стали они считаться, и, как полагается в считалках, один вышел из игры: он выпал.
— Одного зубика не хватает, — заявила Барборка вечером, когда стала чистить зубы красной щеточкой, — один из вас выпал. Что бы это значило?
— То есть как это «что бы это значило?» — сказали зубки. — Ты целый день сосала леденцы, делать нам было нечего, вот мы и стали играть в прятки. Ты же знаешь — для этого надо считаться. Мы посчитались, и один из нас выпал из игры.
— Больше, пожалуйста, так не делайте, — сказала Барборка.
Но зубки вовсе не собирались слушать ее покорно, и один, тот, что находился сзади всех, сказал:
— Ладно, Барборка, только ты перестань сосать леденцы, а то нам опять нечего будет делать.
— Это еще что за грубости? — прикрикнула на них Барборка и сильно нахмурилась. — Леденцы очень вкусные, мне их принесла тетушка Цециленька, целый пакет. Я буду есть, покуда не съем все.
И она продолжала сосать леденцы один за другим. Зубкам делать было нечего, они опять стали играть в прятки, опять считались, и всякий раз какой-нибудь из них выпадал. Не успела Барборка доесть леденцы, как зубки вывалились почти все до единого и превратились кто в зубчик на ключе, кто в зубец гребенки. Во рту остался только один маленький беленький передний зубик, да и тот грустно смотрел на Барборку.
Барборка поглядела на него печально и сказала:
— Уж ты-то, надеюсь, не выпадешь?
— Нет, пожалуй, — ответил зубик, — мне теперь уже не с кем больше считаться.
— Это хорошо, — сказала Барборка, — у меня больше нет ни одного леденца, и я опять буду есть хлеб с маслом, телятину и капусту кольраби, сырую.
— Ну и глупая же ты, Барборка, — сказал зубик, — неужели ты думаешь, что я один со всем справлюсь? Надо, чтобы нас было много. Теперь тебе придется есть только сдобные булочки и рогалики, размоченные в кофе.
А Барборка подумала: «Ну и дела! Я же не люблю размоченные рогалики». А что поделаешь? И садилась теперь Барборка рядом с бабушкой, ела сдобные булочки и рогалики, размоченные в кофе.
Однажды в гости снова пришла тетушка Цецилия, остановилась в дверях и остолбенела:
— Уж не спятила ли я? — сказала она. — Откуда тут взялись две бабушки?
Якуб и двести дедушек
Жил-был один мальчик, звали его Якуб. Жил он со своим дедушкой. Дедушка был толстый, краснощекий, носил большую соломенную шляпу-панаму. Шляпу эту он очень любил. Якуба он тоже любил, но в чем-то они не сходились. То, что казалось Якубу совершенно очевидным, дедушку удивляло, а то, чему удивлялся Якуб, опять же казалось совершенно очевидным дедушке.