И поскольку шкаф стоит лицом к крану, он заявляет ему прямо:
— Не будь дураком, ты здесь зря пропадаешь. Поступай в музыкальную школу, может, тебя когда-нибудь даже в театр возьмут. А что? Все может быть!
Кран задумался: «А действительно, почему я не могу учиться петь? Вдруг у меня и в самом деле есть способности?»
И вот в один прекрасный день он собрался и отправился в поход.
В музыкальной школе всюду звучат песни, тут играет рояль, там — кларнет. От всего этого кран немного растерялся, но сказал себе: «Спокойно! Ничего удивительного здесь нет. Почему бы тут не звучать песням повсюду? Ведь это музыкальная школа!» И направился #верх по лестнице прямо в дирекцию.
— Я водопроводный кран, — представился он, переступив порог.
Директор встал, вышел из-за стола и говорит:
— Очень приятно.
И наливает из крана в стакан немного воды, потому что в этот момент ему как раз захотелось пить.
— Я хотел бы учиться пению, — обращается к нему кран, — говорят, у меня есть способности. Так считают и стаканы, и кастрюли, и кухонный шкаф, и часы.
— Что там говорят стаканы и кастрюли, для меня не имеет значения, — говорит директор, — попробуйте что-нибудь спеть, а там посмотрим.
Кран откашлялся и запел «Течет вода, течет». Песня звучит великолепно, директор невольно улыбается тому, как прекрасно поет кран, и наконец произносит:
— Да, действительно, у вас большое дарование, из вас может выйти толк. Вы приняты, ведите тут себя прилично, главное, не наделайте луж.
И вот, закрутив себя до предела, кран принялся за учебу и учился до тех пор, пока не освоил все гаммы, все песни и все оперы. А научившись всему этому, он отправился в большой театр, что стоит прямо на набережной.
Оперный театр — это сплошное пение: тут поет мужской хор, там — женский, а вон там — детский. Но кран это нисколько не удивляет, кое-какой опыт у него все-таки есть. Он направляется прямо к директору и поет ему подряд с десяток-полтора разных опер.
— Ладно, — говорит наконец директор театра, — я приму вас с большим удовольствием, потому что водопроводный кран, который у нас тут имеется, петь не умеет. Ну сами скажите, что это за кран, который работает в опере, а сам ни одной ноты не спел?
И стал наш водопроводный кран оперным водопроводным краном. Он, разумеется, весьма разочарован и в тысячу раз с большим удовольствием вернулся бы на прежнюю свою кухню.
Но однажды, представьте себе, произошел несчастный случай: на артиста, который в «Русалке» поет Водяного, напала икота. Все в отчаянии, близится начало спектакля, никто не знает, что делать, и вдруг директор вспоминает про кран, который умеет петь.
На кран тут же надевают зеленый костюм, парик, тащат на сцену, зрители в восторге, все аплодируют и кричат: «Вот это да! Совсем другой Водяной, с него действительно вода капает!» Все это тут же разнеслось по городу, Как только об этом узнали на кухне, два старых кресла тут же натянули на себя красную бархатную обивку и отправились в театр. А там все кресла обтянуты красным бархатом, и ведут они себя тихо. Старые же кухонные кресла все время скрипели, чтобы всем было слышно, как они говорят друг другу:
— Это наш кран, когда-то он пел у нас на кухне. Мы всегда говорили, что из него выйдет толк.
Но другим креслам это было неинтересно, и они шепчут:
— Перестаньте, пожалуйста, скрипеть, мы хотим послушать, как поет кран.
Что старым глупым кухонным креслам остается делать? Ничего иного, как вести себя совершенно тихо. И в тишине той слышно, как поет водопроводный кран. Поет так прекрасно, что все вокруг начинают улыбаться, пусть даже кому-то и не хочется, — так красиво поет водопроводный кран.
Бонифаций и его племянники
В одном цирке, где было много опилок и музыкантов, имелся также лев Бонифаций. Это был очень воспитанный лев, добряк, услужливый, повторять ему что-либо дважды не приходилось, не было случая, чтобы он испортил представление. Директор цирка поэтому часто говорил:
— Берите с Бонифация пример, он образцовый лев!
Дети любили его, писали ему в письмах: «Дорогой Бонифаций, до сих пор не могу забыть тебя, мы чуть ладоши себе не отбили, когда ты ходил на руках, показывал вольные упражнения, крутил колесо. Не каждый лев может такое».
— Еще! — кричали мальчишки и девчонки, и Бонифаций, этот добряк, крутил колесо, делал вольные упражнения, ходил на руках несчетное количество раз, да к тому же при этом улыбался.
Директор цирка хорошо понимал Бонифация, ходил с ним на прогулки, в фруктовом магазине покупал ему бананы, а их Бонифаций очень любил.
Однажды гуляют они таким образом по городу, великолепный летний день, повсюду полно детворы, Бонифаций вдруг и спрашивает:
— А что это на улице так много детей, почему они не в школе?
— Зачем же им быть в школе? — говорит директор. — Сейчас лето, у них ведь каникулы.
— Каникулы! — вздыхает Бонифаций. — У меня еще никогда не было каникул.
Идут они дальше, директор немного помолчал, а затем и говорит:
— Ну хорошо, ты образцовый лев, ну, предположим, пошлю я тебя на каникулы. И куда, скажи на милость, ты поедешь?
— К бабушке, куда же еще! — отвечает лев. — Ведь это же и так ясно.
«Надо же, — подумал директор, — я и забыл, что у львов тоже есть бабушки».
И тогда он говорит:
— Ладно, поезжай, только чтобы к первому сентября вернулся!
Бонифаций от радости чуть не ошалел. На такое он вообще не рассчитывал.
— Каникулы есть каникулы, что может быть прекраснее каникул, — говорит он директору, — спасибо, ты доставил мне огромную радость.
И побежал укладывать чемодан, купить билет в Африку и какой-нибудь подарок бабушке.
В универмаге народу — что муравьев в муравейнике, но когда у прилавка появился лев, каждый постарался уступить ему место, а продавец спросил:
— Что будет угодно: щетку для гривы или же пасту для ваших прекрасных зубов?
— Ни щетка, ни паста мне не нужны, — говорит лев Бонифаций, — я еду на каникулы к бабушке и хочу купить ей подарок.
— Понял вас, понял, — говорит продавец и, немного подумав, предлагает: — Может, шерстяной платок, домашние туфли или же очки?
— Зачем же платок? К чему домашние туфли? — удивляется Бонифаций. — Ведь в Африке жара, вы плохо учили географию. А очки… это, пожалуй, подойдет. Вы ведь имеете в виду темные очки от солнца, да?
— Разумеется, — отвечает продавец, — советую взять вам также это!
И достает зеленый халат. А на нем чего только не изображено! И четырехлистники, и папоротники, и розы, и бабочки-адмиралы! Это был халат из тех, что не каждый день попадаются на глаза. Поистине халат для старой львицы. И Бонифаций не раздумывая покупает его и отправляется на вокзал.
И вот он едет в поезде, глядит в окно на домики и сады, машет детям, а дети глядят и думают: «Смотрите-ка, цирк переезжает». Им и в голову не приходит, что это едет не цирк, а всего лишь один счастливый лев, который путешествует сам по себе, едет на каникулы к бабушке. Потом он плывет на пароходе: кидает акулам рогалики, загорает на палубе и думает о том, как он пойдет купаться, и это будет прекрасно, и никаких тебе представлений ни днем, ни вечером, как он сможет каждый день высыпаться, есть бананы и беседовать с бабушкой.
Пока он обо всем этом размышлял, пароход причалил, кто-то крикнул:
— Африка, выходите!
И вот наконец-то лев Бонифаций дома.
«Как все здесь изменилось! — думает он про себя. — Тут мы, бывало, с Панкрацием и Сервацием играли, а теперь на этом месте табачная лавочка».
Идет он по тропинке мимо деревьев в густом тропическом лесу, несет тяжелый чемодан и думает: «Скорей бы уже добраться». В конце концов он все же добирается, издали видит садик, а в садике старую львицу в качалке. Он тихо-тихо крадется, как это умеют делать только львы, а потом ка-ак гавкнет, да так громко, что бабушка оборачивается, всплескивает лапами и говорит: