Но пальцы Али-Бабы были ловкими, как у любого, кто зарабатывает себе на хлеб честным и тяжким трудом, и дровосек сумел высвободиться еще до того, как валун у склона горы издаст новый шум. Однако не успел он решить, что ему делать с мулами, или обдумать множество других аспектов этой все более усложняющейся ситуации, как земля вокруг него вновь задрожала, поскольку огромный камень отъехал в сторону от убежища разбойников.
- Живо! - скомандовал главарь остальным грабителям. - Мы должны докончить дело и вернуться на караванный путь за новым золотом! - Он хлопнул в ладоши, подгоняя замешкавшихся. - Сезам, закройся!
Пожалуй, главарь немножко поспешил, торопясь к своей цели, ибо на этот раз движение валуна сопровождалось громким и ужасно неприятным воплем.
- Что-то случилось! - рявкнул главарь разбойников.
- О нет, - поспешили заверить его остальные. - Ничего особенного.
Главарь ткнул пальцем в каждого из членов своей шайки по очереди, быстро, но беззвучно шевеля губами.
- Не вижу, чтобы здесь были все тридцать девять!
- Ну вообще-то так и есть, о храбрейший из разбойников, - признал один из грабителей.
- По-моему, это был Номер Двадцать Восемь, - рискнул предположить другой.
- Номер Двадцать Восемь? - задумчиво повторил третий. - Он всегда был немного тугодумом. Удивительно, что он так долго протянул.
- Двадцать Восемь? - переспросил главарь. - Он что, остался в пещере?
- Нет, - пояснил кто-то, - он остался в проходе.
- По крайней мере, - добавил другой, - большая его часть.
- О чем это вы? - сердито спросил главарь. - Мы что, потеряли Номер Двадцать Восемь?
- Ну, не то чтобы совсем потеряли… - поспешно отозвался еще кто-то.
- Нет, - объяснил очередной разбойник. - Он просто теперь намного шире и тоньше, чем был раньше.
- И еще, - добавил один из уже говоривших до этого, - куда мертвее.
Тут предводитель головорезов, спотыкаясь, попятился туда, где поляну еще украшало последнее маленькое пятнышко света, и запрокинул голову к небесам, ловя глазами лучи заходящего солнца. Лицо его помертвело от ужаса. Когда он заговорил вновь, голос его дрожал:
- Значит, теперь мы - лишь тридцать девять разбойников?
Что же такое могло приключиться ужасное, недоумевал Али-Баба, чтобы заставить столь жуткого человека познать страх?
Компания разбойников не нашла, что ответить на этот вопрос, и весь лес, казалось, умолк вместе с ними. Но этой неестественной тишине не суждено было продлиться долго, ибо тут главарь их ужасно разволновался.
- О горе! - вскричал он самым что ни на есть жалобным голосом, выхватил саблю и принялся совершенно безрассудно размахивать ею. - Головы с плеч! Кишки наружу! Руки-ноги долой!
Остальные тридцать восемь головорезов нервно переглядывались и, казалось, были всецело поглощены тем, что переминались с ноги на ногу и прочищали горло. Их вожак прямо-таки подпрыгивал на месте, издавая звуки, которые, не будь он так расстроен, видимо, должны были быть словами.
- Прошу прощения, о наипервейший среди воров, - наконец осмелился произнести один храбрый злодей. - Но у нас есть другой вариант.
- Другой вариант? - Главарь махнул саблей в сторону говорившего. - Да я должен был бы разрубить тебя надвое за одну подобную мысль! Вспомни, когда ты дал согласие присоединиться к нашей шайке, тебе говорили, что наказание здесь лишь одно - смерть! Но, - продолжал предводитель разбойников, заметно бледнея, - тогда нас стало бы всего тридцать восемь . - Главарь горько рассмеялся, опуская саблю. - Вы же знаете, как отворачивается удача, когда нас становится меньше сорока.
Тут Али- Баба услышал далекий раскат грома. Но ведь всего несколько мгновений назад на небе не было ни облачка…
- Склоняюсь перед вашей непревзойденной мудростью, о умнейший из похитителей кошельков, - льстиво произнес все тот же член банды. - Следовательно, для нас исключительно важно быстро восстановить полный комплект из сорока разбойников, чтобы нам снова покровительствовали те темные силы, которым мы поклоняемся.
- Легко тебе говорить! - Предводитель вновь с горечью рассмеялся, похоже не видя в словах другого бандита никакого смысла. - Но где нам взять еще одного разбойника за столь короткий срок, особенно в таком глухом и безлюдном лесу?
- Ну, есть ведь тот тип, что прячется в зарослях ежевики. - Вор указал прямо на Али-Бабу.
Тут с полдюжины бандитов кинулись вперед и выволокли до смерти перепуганного дровосека из его, как оказалось, ненадежного укрытия.
И все же вожак еще не был убежден. Главарь разбойников разглядывал Али-Бабу, и на его бородатом лице отражались удивление и скептицизм с изрядной примесью облегчения. Али-Баба, в свою очередь, споткнулся и шлепнулся наземь прямо перед ним.
- У этого человека нет совершенно никаких воровских задатков! - провозгласил главарь. - Одежда у него ветхая и вся в колючках. К тому же на голове у него, похоже, изрядная шишка, словно его совсем недавно стукнули каким-то тупым предметом.
- Битый человек, о султан всех подонков, - подхватил отважный разбойник. - Подумай только, с какой готовностью он воспримет любое наказание, которое ты, возможно, пожелаешь на него наложить за какую-нибудь мелкую провинность.
- Наказание? - переспросил другой, хмурясь. - Мне казалось, что наказание у нас одно - смерть.
- Что?! Ты смеешь сомневаться во мне?! - завопил предводитель бандитов, и полдюжины его людей кинулись на того, кто сделал столь обидное замечание. - Убить его! - Он задумался, и его ятаган снова застыл в воздухе. - Нет-нет, это лишь доказало бы его правоту. Он, безусловно, совершил мелкую провинность, которая заслуживает незначительного наказания. Мы всего лишь отрубим ему большой палец. Нет-нет, мизинец. И на левой руке тоже! Видите? Отныне и впредь я буду милосерден.
Али- Бабе было несколько затруднительно сосредоточиться на дальнейшей беседе из-за отчаянных воплей разбойника, которому главарь явил свое милосердие.
- Но мы невежливы, - заметил атаман, поворачиваясь к дровосеку.
Бандит улыбался, но у Али-Бабы сложилось впечатление, что события поворачиваются не самым лучшим для него образом.
- Мы не поприветствовали нового члена нашей ужасной шайки, - с намеком объявил вожак.
И тогда все остальные разбойники, даже тот, который только что лишился некоторых частей своего тела, выхватили сабли и подняли их над головами, оглушительно вопя.
- Теперь ты один из нас! - кричал один из тридцати девяти.
- Обратного пути нет! - добавлял второй.
- Ты узнаешь воровскую жизнь! - радовался третий.
- Которой суждено окончиться на виселице! - сообщал четвертый.
- Богатство будет течь у тебя между пальцев! - обещал пятый.
- Пока тебе не отрубят руки! - прыскал от смеха шестой.
- Золотой песок станет струиться в твоих венах! - подбадривал седьмой.
- Если ты будешь еще жив, чтобы тратить его! - напоминал восьмой.
И вот эти ободряющие слова продолжали градом сыпаться на Али-Бабу, если, конечно, они были ободряющими, поскольку половину их составляли, похоже, щедрейшие посулы, половину - ужаснейшие из угроз.
- Теперь живо! - прервал их наконец атаман. - Выдайте нашему новому члену одеяние, темное, как мрак в глубочайшей из пещер, и саблю, беспощадную, как детский гнев!
- Номер Один любит выражаться вот этак, - прошептал на ухо Али-Бабе вор, принесший одежду, когда лесоруб поднялся наконец с коленей.
- Не говори так, чтобы другие не могли расслышать, Номер Семнадцать! - пожурил Номер Один. - Ты же знаешь, с каким наслаждением я вырываю языки!