– Риск, безусловно есть, Борис Вениаминович, и немаленький…
– Немаленький - значит большой?
– Очень большой! - глядя в глаза собеседнику, ответил Сурков. - И я хорошо понимаю, что - извините за каламбур - если прогремим, то наверняка и загремим. Мягкого выхода из ситуации, аналогичной тбилисской, сейчас не будет.
– И все-таки настаиваете на вашем плане? - спросил Гидаспов.
"Хочет завязать на меня всю ответственность", - подумал Сурков и четко ответил:
– Работа проводилась по поручению Обкома. Я не настаиваю на реализации именно данного оперативного плана, но другого, лучшего - нет.
На самом деле другой план был, - точнее не план, а предварительные проработки. Но Сурков пока не решил, надо ли делиться этим с Гидасповым. Первоначальный замысел предложил Беркесов, тот самый, который нашел замечательный выход из проваленной операции "Волокдавы". Беркесовская комбинация была задумана блестящей, хитроумной и при полном напряжении всех сил реально осуществимой.
"Подожду, пусть сам что-нибудь предложит", - подумал Сурков, чуть подав вперед корпус. Это движение было хорошо заученным, из того арсенала приемов, которые применялись всеми разведчиками во время речевых контактов с объектом, воспринимающим его подсознательно как предельное внимание и сосредоточенность собеседника.
– Так-таки нет? - хитро подмигнув, переспросил Гидаспов.
– Можно, например, превентивно изолировать сотни две зачинщиков. Мы с такой задачей справимся за сутки. Но в этом случае, как вы понимаете, огласка неизбежна. Она при таких операциях, можно сказать, заранее запланирована. Поэтому для задействования подобного мероприятия необходимо политическое решение ЦК.
– ЦК на это никогда не пойдет, а нашего уровня, думаю, вам не хватит! Но даже, если бы бюро Обкома приняло такое решение, в чем я, признаться, не уверен, реакция была бы хуже атомного взрыва. Вообразите, что затрубят наши враги: дескать, на шестом году перестройки и перед самым открытием Съезда народных депутатов у нас, в Ленинграде начались массовые репрессии!
– Мы предвидим все это и поэтому не предлагаем, хотя порой терпение на пределе и вот-вот истощится, - вспомнив недавнюю встречу с Крючковым, сказал Сурков.
– А что вы скажете относительно переноса митинга к "Юбилейному"? - спросил Гидаспов.
"И дался же ему этот митинг! Грамотный аналитик должен считать на десять шагов вперед, а этот уперся, будто от митинга зависит конец света", - с досадой подумал Сурков. Он специально тянул время, затягивая нудный разговор, пытаясь определить, следует ли предлагать Гидаспову собственный вариант решения.
– Ладно, давайте отложим. Время есть, надо все взвесить, тогда и решать, - вздохнул Гидаспов. - Что там у вас еще?
– Вы просили доложить по ситуации со Съездом.
– Да, на следующей неделе выезжать, а все как в тумане. Из ЦК прислали справку, что предстоит решить два ключевых вопроса: об отмене 6-й статьи и введении поста президента. Между строк видно, что Горбачев теряет доверие партии и пошел ва-банк. Если отбросить шелуху, то суть проста: он сдает демагогам партию, а взамен получает личную власть. Правда, пока власть неотделима от партии, но только до тех пор, пока не будет выстроена новая властная вертикаль, - оживленно объяснял Гидаспов.
Сурков удивился откровенности собеседника - тот почему-то не скрывал от начальника УКГБ своей неприязни к Генсеку. Для Суркова, конечно, не было новостью: Гидаспов ненавидел Горбачева, считал его предателем и провокатором, вслух говорил об этом не только с близкими людьми, но и со своими подчиненными.
– Главный вопрос, который нас интересует, - это как Горбачев будет управлять страной, на кого планирует опереться, - произнося слово "нас", Гидаспов плавно обвел вокруг себя нацеленным вверх пучком острых карандашей, крепко зажатых в кулаке. - Разумеется, если сможет стать президентом.
– По последнему вопросу мы переслали вам обобщающую справку… - начал Сурков.
– Мне докладывали ее содержание, но я хотел бы услышать от вас в живом, так сказать, виде, - прервал Гидаспов.
"Боится оставить след"[63], - догадался Сурков.
– Вопрос обсуждался на координационном совете Межрегиональной группы[64] в конце декабря. У членов МДГ нет единого мнения о введении поста президента, хотя принципиальных возражений нет. Если вопрос будет увязан с отменой 6-й статьи, то депутаты МДГ в большинстве проголосуют "за". Все же среди демократов имеются разногласия. Многие, например - Сахаров и наш, ленинградский, Щелканов, настаивают, что президент должен быть избран не Съездом, а прямым всенародным голосованием. Если все члены МДГ проголосуют "против", то вопрос о президенте, требующий конституционного большинства, будет провален, - коротко доложил Сурков.
– Наверняка ваши аналитики просчитали варианты? - стараясь ничем не показать заинтересованность, спросил Гидаспов.
– Некоторые наметки имеются, - осторожно ответил Сурков.
– Хотелось бы ознакомиться, - выделяя каждое слово, сказал Гидаспов.
– Нужны сутки, чтобы провести анализ наших данных и подготовить выжимку. Думаю, излишние подробности вам не интересны, - сказал Сурков, который не мог делиться с Гидасповым этой информацией без разрешения Крючкова.
– Уверен, что вы уже все, что надо, выжали. Знаете, есть такой термин у химиков: сухой остаток? Он получается после выжимки гетерогенной среды, - словно угадав мысли Суркова, усмехнулся Гидаспов. - Будете говорить с Владимиром Александровичем, передайте привет и скажите, что я очень рассчитываю на его поддержку и помощь.
Сурков понял, что первый секретарь Обкома знает о его контактах с председателем КГБ больше, чем он предполагал.
– Кстати, Алексей Анатольевич, хотел посоветоваться еще по одному вопросу. Нехорошо, что ленинградское Управление возглавляет всего лишь генерал-майор, несолидно как-то для нашего великого города, - со своей всегдашней усмешкой сказал Гидаспов.
– Вы считаете, что я не справляюсь со своими обязанностями? - вздрогнув от неожиданности, спросил Сурков, пытаясь сообразить, где он допустил ошибку.
– Члены бюро уверены, что вы можете работать лучше… - Гидаспов выдержал многозначительную паузу, -… если станете генерал-лейтенантом и членом коллегии Комитета. Ваш нынешний статус не соответствует ни значению Ленинграда, ни вашим способностям, ни, наконец, вашим заслугам! С учетом этого я приказал подготовить соответствующее обращение в ЦК КПСС, и завтра его отошлют. Копия будет выслана вашему руководству.