— …Все даже лучше, чем я ожидал, — заключил Алексей. — Хватит на сегодня. Не боишься таскать с собой всю информацию?
— А здесь почти ничего нет, — кивнул Артем на компьютер. — Главное — ключи, Интернет… И вот это, — поднял он вверх руку с часами и повернул их циферблатом. — Последовательное нажатие трех кнопок — и на расстоянии до полутора километров вся информация начинает исчезать. Через некоторое время компьютер девственно чист. А этот диск, — повертел он на пальце устройство, похожее на брелок, — просто так не откроешь: три неверных попытки — и все. Осталось установить такую же связь через спутник, и ни о чем не надо будет беспокоиться.
— Хитро. Ты почти Джеймс Бонд, — зная любовь Артема к подобного рода штучкам, похвалил Алексей. — Не хватает только красивой девушки.
— С девушками лучше в кровати работать, — пряча в сейф ноутбук, заметил Кушнеров. — Пойдем искупаемся?
Покинув номер, они спустились в холл и вышли к бассейну. В полуденный час на раскаленной плитке у воды стояли несколько шезлонгов, на которых жарилось с десяток дочерна загоревших тел. Остальные постояльцы отеля предпочитали в это время отдыхать в комнате или дремать прямо на газоне в тени раскидистых хвойных деревьев.
— Слушай, а зачем ты двоих притащил? Хватило бы и Володи. Второй — из новеньких? — поинтересовался Кушнеров, наблюдая, как охранники тянут шезлонги в затененное место.
— Не совсем. Миша второй год у нас работает, и Дубров настоял взять его для тебя. Ты ведь больше трех лет не был в офисе? — прикинул он. — После твоего случая Николай такую систему безопасности выстроил — мышь без пропуска в здание не проскочит! В мой загородный дом вместе с Черновым столько всякой техники понапихали: камеры, мониторы, датчики всякие. Плюс два человека на постоянном дежурстве… Согласен, что нам бы здесь и одного Володи хватило, но пришлось подчиниться — правила едины для всех. Михаил служил в спецназе, мастер спорта по восточным единоборствам. Кстати, смышленый парень, учится заочно на экономическом.
— Побаиваюсь я умных людей у себя за спиной. — Артем недоверчиво посмотрел на спортивного вида молодого человека и ностальгически вздохнул: — Где мои двадцать пять лет?
— Твои двадцать пять остались в Прибалтике. И к тому времени у тебя были жена и дочь.
— Жена и дочь, — рассеянно повторил тот после того, как они устроились на шезлонгах. — Я все ночью уснуть не мог, думал… Хочешь знать о чем? О том, что лучший период моей жизни начался после знакомства с Инкой… А ведь мы из-за тебя тогда на почту заглянули…
Подставив лицо рассеянным игольчатыми ветвями солнечным лучам, Алексей ничего не ответил. Выходит, обоим сегодня не спалось…
«Выбрось журнал, — вспомнил он совет Артема и усмехнулся. — Выбросить проще всего, только что с памятью делать?..»
А ведь все началось с легкого шелеста журнальных страниц, откуда ему улыбнулась красивая, уверенная в себе женщина. Впрочем, она всегда знала себе цену…
…К тому времени, когда в жизни Радченко появилось это гордое, неприступное создание, он успел познать многое.
Будучи на два года старше большинства однокурсников, Алексей снисходительно наблюдал, как тем хотелось казаться взрослее, как неуклюже они знакомились с девушками, как, получив стипендию, тут же ее транжирили, а потом, дожидаясь денежного перевода из дома, жили впроголодь. Ему же время позволило не только пройти подобные университеты, но и скопить приличную сумму денег. Пока валялся на больничной койке, тратить их было некуда и не на что, а спортивная зарплата меж тем продолжала исправно перечисляться на сберкнижку. Плюс талоны на питание.
Вот потому-то он категорически отказался от помощи родителей: во-первых, отвык, а во-вторых — давно был материально независим. Правда, с этим никак не желала мириться мать: она работала экономистом на районной торговой базе и с ног до головы одевала младшего сына в дефицитные импортные вещи. Старший же, Валентин, даже в отпуске не снимал тельняшку.
Все вместе — возраст, материальная самостоятельность, броская внешность — никак не сближало Алексея с однокурсниками, так что если бы не Артем, возможно, Радченко еще долго держался бы особняком. Но Кушнеров нелегально поселился у него в комнате (даже вахтерши пропуск не спрашивали, настолько он примелькался!), и два друга практически не расставались. Они и спать приноровились на одной кровати: отодвинули ее от стены, заполнили пустое место одолженными у соседей чемоданами и устроили вполне комфортное ложе. Вспоминая об этом годы спустя, оба посмеивались и все пытались понять: как же им удавалось не только там поместиться, но и неплохо высыпаться? Неужели все дело в молодости, в том, что нервы были в полном порядке, жизнь била ключом, и потому, едва коснувшись головой подушки, они мгновенно засыпали?
К концу первого курса их компания, состоявшая из Кушнерова, Радченко, Щедрина, Филевского и примыкавшего к ним в дни семейных кризисов Шумова, стала знаменитой. Правда, никакой другой славы, кроме спортивной, они тогда еще не снискали: впервые за многие годы строительный факультет отобрал у робототехников первенство по волейболу.
Но на втором курсе Саша, Артем и Алексей добились, чтобы их отправили в колхоз вместе с группой, и именно с того времени за ними прочно закрепилась слава сердцеедов: за четыре недели умудрились свести с ума большинство местных красавиц, включая приставленную к студентам дородную бригадиршу. Еще чуть-чуть — и пришлось бы уносить из деревни ноги, дабы не быть битыми местными женихами.
Своих девушек договорились по возможности не трогать. Во-первых, всегда успеется, а во-вторых — хлопот потом не оберешься. Слез, признаний в любви, а также всяких неприятных тому последствий в собственном институте не хотелось. То ли дело общежития соседнего университета, расположенные в каких-то трехстах метрах! Да и жили в них почти одни девушки.
Начав отсчет мужских побед намного раньше своих приятелей, раньше других, где-то к четвертому курсу, Алексей ими и пресытился. Обычного сексуального удовлетворения ему уже было недостаточно, хотелось чего-то большего.
«Все красавицы — легкодоступны, — пришел он как-то ночью к невеселому выводу. — А на некрасавиц меня не тянет. И что теперь? Есть ли вообще эта любовь, о которой столько говорят?»
Но однажды летом на каникулах отец, добродушно посмеиваясь над уставшим от телефонных звонков сыном, произнес:
— Гуляй, гуляй, мабуть, твоя ще не виросла! — в минуты эмоционального напряжения отец частенько переходил на украинский. Шутить он также предпочитал на родном языке. — Тильки пам’ятай, у нашому роду усі однолюби.
— Это как?
— Підростеш — зрозумієш. Коли зустрішеш іі — хватай і тримай міцно. А то все життя будеш мучитись.
Алексей удивленно уставился на отца. Он знал, что родители познакомились во время войны. Часть, в которой служил красавец хохол капитан Радченко, вывели в тыл для переформирования и определили на постой в небольшую белорусскую деревушку. Поселился Ярослав в одной из уцелевших хат и без памяти влюбился в хозяйскую дочку — гарну дівчину семнадцати лет. Даже свадьбу успели сыграть! А в сентябре сорок пятого, когда он вернулся к своей Марии из-под Берлина, у него уже был трехмесячный сын Сергей. Так и осел Радченко на белорусской земле.
— Я пока твою мать не встретил, был такой же: ни одну юбку не пропустил. Когда в армию в тридцать восьмом забрали, местные мужики вздохнули спокойно… То як що зустрінеш таку, що серце зачепить, женись, не роздумуючи… Бачу, дивишся на мене і думаєш: зовсім батько з глузду з’їхав, — усмехнулся отец. — Я так само на свого батька дивився… Тільки прийде час, і такі ж слова ти скажиш своєму сину.
Что такое «зачепить» и как оно должно «зачепить», отец не объяснил. Алексей же, вспоминая эту его фразу, никак не мог понять: что же такое особенное должно быть в девушке, чтобы она его «зацепила»? Он уже давно научился определять, какая отдастся сразу, какая станет ломаться, а от какой лучше бежать подальше — достанет потом со своей любовью.