Река – без сомнения, приток Орбиэля, – в этом месте разливалась и бурлила: возможно, в нее впадал какой-то ручей, который загораживали скалы. Внимательно приглядевшись, на противоположном берегу Эймерик заметил большой вооруженный отряд – опираясь на щиты и мечи, солдаты ждали своего товарища. На одеждах, в основном зеленых, виднелись знаки отличия – у всех разные. Вероятно, это были остатки наемной армии – сборище разбойников и проходимцев всех сословий.
Сейчас не самый подходящий момент, чтобы вступать с ними в разговор. Эймерик вернулся, отвязал лошадь и, очень надеясь, что она не заржет, повел ее под уздцы назад, к заброшенной деревне.
Ему совсем не хотелось ночевать в каком-нибудь доме, тем более в такую духоту. Но выбора не было. В темноте остали казались призрачными. Все они имели вытянутую форму, несколько окон, чтобы сохранить прохладу в жару, и почти плоские крыши.
Эймерик дошел до последнего дома, у которого оказались плотно закрыты двери и ставни. Но он и не собирался в него заходить. Повел лошадь на задний двор, где, как и ожидал, увидел хлев – пустой, с открытой дверью.
Света хватало, чтобы оглядеться. Хлев был большим и опрятным; утрамбованный земляной пол покрывала солома. Эймерик опасался, что его лошадь может рухнуть в любую минуту. К счастью, в яслях оставалось зерно. Правда, напоить животное было нечем.
Лошадь тихонько заржала, заставив Эймерика вздрогнуть, и уткнулась мордой в кормушку. Инквизитор с облегчением вздохнул, подобрал почти прогоревший факел, на котором еще оставалось чуть-чуть смолы. Снял с седла сумку и порылся в ней в поисках огнива.
После долгих мучений наконец удалось высечь искры. Смола загорелась. При свете факела оказалось, что хлев достаточно просторный, чтобы вместить не меньше десяти коров. Здесь даже стоял глиняный горшок с молоком. Инквизитор взял его, понюхал и осторожно отхлебнул. Молоко еще не скисло. Тогда он выпил содержимое до дна.
Утолив жажду, Эймерик внимательно посмотрел вокруг. Обнаружил второй горшок, побольше, с довольно грязной водой, которую человек пить бы не стал. Притащил его к лошади. Та, немного помедлив, опустила в него морду и тут же осушила, о чем возвестило довольное фырканье.
Факел догорал. Эймерик собрал всю солому и соорудил некое подобие кровати. А когда собрался лечь, заметил, что в дальнем углу стоят толстые доски – зачем они здесь? Может, это тайный вход для влюбленных? Пошевелил одну, и конструкция тут же с грохотом рухнула.
Вздрогнув от неожиданности, Эймерик увидел проем в стене – достаточно широкий, чтобы в него мог протиснуться не слишком толстый человек. Видимо, ему все-таки придется заглянуть в дом, тем более что вернуть тяжелые доски на место в одиночку вряд ли удастся.
Эймерик посветил в нишу факелом, просунул голову внутрь.
И не смог сдержать крик. На него смотрели шесть пар остекленевших глаз на бледных лицах, лишенных какого бы то ни было выражения.
3. Человек серпа
Не в силах поверить в происходящее, Перкинс бродил по больнице Нового Орлеана, где царили шум и суета. Мест не хватало, больных укладывали прямо на голые кровати, без матрасов, усаживали вдоль стен, устраивали на скамейках и диванах – в зависимости от тяжести состояния. Весь пол был закапан кровью, а к ее резкому аромату примешивался запах спирта. Как только пациент умирал, на освободившуюся кровать тут же переносили другого.
Медсестры плакали, а некоторые готовы были впасть в истерику. Врачи с непроницаемыми лицами ходили между пациентами, делая уколы, в эффективность которых и сами не верили. Священники, солдаты Национальной гвардии, даже бойскауты то и дело приносили новых заболевших.
В этом аду Перкинса больше всего поражало, что рядом с умирающими нет родственников, которые горевали бы или поддерживали своих близких. Похоже, болезнь выкашивала целые семьи темнокожих, невзирая на возраст. Даже стонов было не слышно – просто бессвязный бред вдруг стихал и наступала тишина, прерываемая металлическим стуком больничных каталок.
– Что с ними? – спросил Перкинс у пожилого врача, утомленно прислонившегося к стене. – Чем они все больны?
Тот посмотрел на него усталыми глазами.
– Это очень редкое заболевание. Мы считали, что оно исчезло – ну, почти исчезло, – ответил доктор, немного помедлив. – Оказывается, зря, – похоже, он был рад хоть немного отвлечься от происходящего вокруг.
– Исчезло? – переспросил Перкинс.
Врач пригладил седые волосы. На лбу блестели капли пота.