Голос мужчины изменился:
— Прошу меня простить, мистер Стрейнджвейс! Входите, пожалуйста! Я Артур Беллани. Полковника сейчас нет, но он обязательно вернется к чаю. А пока я покажу вашу комнату. Вы можете потом погулять в саду или немного со мной побоксировать.
Последнее предложение Найджел тут же отклонил, что, по-видимому, огорчило мистера Беллани.
— Одни работают кулаками, другие — мозгами, — признался он. — Я знаю, с какой целью вы сюда прибыли, но никому об этом не проговорюсь. Недаром меня прозвали Рыбой.
Очутившись в своей комнате, Найджел быстро распаковал вещи. Стены были покрашены здесь в белый цвет, мебель сделана из дуба, что придавало помещению уютный патриархальный вид. На стене висела картина, изображавшая девичью головку. Это была работа Августа Джона, как решил Найджел.
Осмотрев картину своими близорукими глазами, он повыдвигал все ящики комода, чтобы узнать, не оставил ли чего-нибудь интересного кто-нибудь из предыдущих гостей. Ничего такого он не нашел. На ночном столике стояла вазочка с печеньем, что говорило лишь о старательности экономки. Потом Найджел осмотрел книги на полке. Здесь были «Величие и падение Римской империи», «Речи Джона Донна», последний роман Дороти Сайерс с дарственной надписью хозяину дома. Найджел задумался. Все, что он видел, как-то не вязалось с образом сумасшедшего летчика, как принято было характеризовать О'Браена.
Спустившись вниз, он осмотрел дом. Он был построен около трехсот пятидесяти лет тому назад. Длинный двухэтажный особняк под крышей из шифера и большой верандой, которая тянулась вдоль его южной и восточной стен. Снова в поле его зрения попал барак. Заглянув туда через окно, он увидел полки и стол, заваленный книгами, сейф, несколько кресел, турку и пару домашних туфель, валявшихся на полу. Эта комната во всем контрастировала с той, которую он перед этим осматривал. Одна была удобной, другая — сухой. Нажав на ручку двери, которая оказалась не запертой, Найджел вошел в помещение. Слева была еще одна дверь, которую он раньше не заметил. Открыв ее, он увидел крохотную комнатушку, где стояли кушетка и небольшой шкафчик. Его внимание привлекла пожелтевшая от времени фотография, которая стояла на этом шкафчике. На ней была снята темноволосая девушка, лицо которой поражало не только красотой и чистотой, но и грустью.
Неожиданно он услышал, как кто-то позади него сказал:
— Это украшение моей студии… Я рад, что вы смогли приехать.
Голос напоминал женский, он звучал как-то особенно проникновенно.
Когда Найджел обернулся, он увидел улыбающегося человека, который протянул ему для приветствия руку.
— Прошу прощения за мое вторжение сюда, — сказал не без смущения детектив. — Ничего не могу поделать со своим любопытством! Очевидно, если бы я попал в Букингемский дворец, то не устоял бы против соблазна просмотреть корреспонденцию королевы…
— Пустяки! Вы ведь сюда для этого и приехали. Я виноват, что не встретил вас. Но я не думал, что вы приедете так рано. Надеюсь, вам подошла комната, которую показал Артур!
Найджел объяснил, почему он изменил свое решение ехать поездом.
— Артур был настолько любезен, что даже готов был со мной побоксировать! — сказал он.
О'Браен рассмеялся.
— Это свидетельствует лишь о том, что вы ему понравились. Это один из его способов выражать симпатию. Каждое утро, если позволяет мое здоровье, он наносит мне нокаут…
О'Браен не выглядел здоровым человеком. Это был тщедушный нежный человек, на котором одежда висела как на вешалке. До атлета и здоровяка ему было далеко. У него были бледное лицо, которое еще больше подчеркивали его черные волосы и бородка, скрывающая шрам, который тянулся от виска к подбородку, нежные руки, гармонировавшие с его голосом…
Во всем его облике не было ничего романтического. Впечатление производили лишь глаза: синие, почти фиолетовые, менявшие свое выражение и цвет. В данный момент в них взволнованность сменилась выражением скуки и грусти. Создавалось впечатление, что его дух летает где-то далеко от данного места…