Настя сидела, надувшись, толстая, щекастая. Получается что-то не то.
— Обещаю тебе! — Я даже торжественно встал, как на пионерской линейке. — В ближайшее время у тебя будет вещь, которой все будут завидовать!
— Хорошо, отец!
Мы расцеловались.
Бурные аплодисменты.
И я знал, что говорил. Как раз накануне мне позвонил Витя Славкин из Москвы:
— О делах потом! Скажи: ты в Англию хочешь?
— Когда?
— Сейчас!
— А...
— Не трать время! Стоит пятьсот рублей! Это — копейки, «сказка по-советски»! Кореш заболел — местечко освободилось.
— А...
— Визу сделаем здесь!
Московская скорость.
В Англии было весело (см. рассказ «За грибами в Лондон»). Но опять же и тут (прям как в Москве тетрадушки) обнову Насте искал. На пьянство и стриптиз только ночи оставались. Из музея сбежал, потому как из автобуса углядел: толкучка! Какой там Тёрнер может в сравнение идти! Врезался в толпу. Вряд ли тут англичане. Цыгане, скорее. Но нам это без разницы. Главное — новым торгуют, с этикетками. Разбежались глаза. Соображать надо быстро. Автобус уедет! Или деньги украдут. Вот! Ухватил шуршащую, красивую ярко-синюю куртку с оранжевой подкладкой. Чуть торговался... не вышло. Все деньги отдал! Зато упаковали в красивый мешок.
А дальше уже «развратничал пешком», как пошутил мой напарник по комнате, Генрих Рябкин. Смеялись с ним. Булочки крали с завтрака.
Потом — удача навалилась. Руководитель делегации нашей, Святослав Полонский, паспорт потерял. Забегался! Слишком много возможностей было у него, не считал денег! Все издевались: так и надо «вождю». Некоторые его в беседах «Подонский» называли. Только я вызвался за завтраком ему помочь. По расчету? А может, от души? Человек всё-таки. Лишился б всего! Самоотверженно с ним все пабы обошли, все виды пива изучили (эль, лагер), а паспорт в музее отыскался, что рядом с барахолкой. Страсть меня привела плюс интуиция. После того Полонский меня не отпускал: «Ты единственный человек!» И где мы с ним только не побывали!.. Время еще не пришло об этом рассказывать.
Прилетев, в Петергоф с ходу помчался и, ни слова не говоря, выхватил из сумки куртку, как знамя, оранжевой подкладкою вверх. У всех прямо зарево на щеках.
— Какие-то вы странные, Валерий! Сейчас же зима! — проскрипела теща.
— А что? Мне нравится! — вступился тесть. Вспомнил, что и он был когда-то пижон.
— Всё. Пошли гулять! — скомандовал я.
Даже Настя была слегка растеряна, не сказала ничего. По ходу разберемся!
— Ой, и я с вами! — оживилась и Нонна.
— Вы что, хотите вести ее в этой курточке? — изумилась бабка.
— Разумеется! — твердо сказал я.
— Соображаете — нет? Настенька тепло любит!
Разлюбит!
— Всё отлично! — воскликнул я. — Это же специальная куртка, для полярных исследователей! Вот — «Аляска» написано! — поднес этикетку к ее очкам.
— Но Настя ведь еще не полярный исследователь! — улыбнулся дед. — Маленькая девочка. Надо понимать.
— Так смотрите, какой размер! На вырост. До полярного исследователя в ней дорастет! — И накинул куртку на Настю.
Настя так и не опомнилась еще. Бабка подошла, одернула куртку.
— Велика! — проворчала она. — Нельзя уж было в Англии этой найти нормальную вещь! — Теща продолжала ворчать, но была, похоже, довольна. — Я тоже в Англии была! — Она вдруг улыбнулась умильно. Это уж ее бред.
— Пальцы закрывает, — смущенно сказала Настя.
— Ну, расти-то ты будешь! А пока... — Завернул края рукавов вверх оранжевыми манжетами.
— Надевай, Настя, шапку! Где шапка?
— Только не гуляйте долго! — Дед качал головой: «Непутевые!»
— А может, и вы погуляете? — осенило меня.
— А чего, Катя? — Дед повернулся на стуле. — Пойдем?
Мы выскочили на воздух. Солнце сияло на снегу. Голубой наст — и в нем белые тропинки.
— А это... дорогая вещь? — серьезно спросила Настя. Начала приходить в себя.
— А, всю валюту угрохал! — беззаботно махнул рукой.
— Ну зачем, отец? Надо было и себе что-либо купить! — проговорила Настя. — Спасибо, папа!
От яркого сияния даже слезы потекли.
Мы спустились к заливу, вышли на сияющий лед. Солнце ощутимо грело.
— Смотри! — Мне всё казалось, что восторг недостаточен. — А подкладка какая! — Потянул, пластмассовая молния расстегнулась с приятным нездешним хрустом. — Огонь!
— Красивая, — кивнула Настя.
— Не просто красивая! Спасительная! — добавлял оптимизма я. — Давай, снимай! Выворачивай!