– Вот в этом доме вы будете жить. Мы помогли «Гвидону» подыскать для вас подходящую квартирку.
– Угу, – откликнулись мы одновременно.
– А наша ставка будет у меня в доме на Зэксише штрассе. Вот моя визитная карточка.
– На Сэксише штрассе? – удивленно переспросил Джаич.
Курт рассмеялся.
– На Зэксише. По-русски – Саксонская улица.
– Так ведь Саксонская, а не Заксонская.
– Ну, это долго объяснять.
Тут послышался оглушительный визг рессор. Это БМВ, сорвавшись с места, словно ненормальный понесся прочь.
Мы проводили машину взглядом, подхватили вещи и вошли в дом. Квартира оказалась на последнем этаже, так что я несколько раз врезал углом своего фибрового чемодана по стене, прежде, чем мы поднялись.
Когда Курт, пошуровав в замке ключом, пригласил нас войти, я обомлел: квартира практически полностью копировала мою родимую берлогу. Те же кухня, ванная, совмещенная с туалетом, квадратная комната. И вторая, совсем маленькая, которую я использовал под чуланчик, тоже точно такая же. Разница заключалась лишь в том, что в оригинале имелось центральное отопление, а здесь были установлены печи. Впрочем, как я уже упоминал, стояло лето.
Саймон, видимо, тоже подметил сходство, поскольку тут же, не раздумывая, забрался на свое любимое место под кухонным столом.
– Располагайтесь, – произнес Трахтенберг. – Можете принять душ, здесь есть газовая колонка.
– А более внушительные апартаменты госпожа Сосланд не могла оплатить? – поинтересовался Джаич.
Он мне снова понравился. По крайней мере, он вполне сносно представлял себе порядок движения денежной массы.
Трахтенберг сконфужено улыбнулся.
– Но это ведь ненадолго, – мягко произнес он. – Пью вкратце уже изложил нам суть дела…
– О'кэй, все в порядке, – поспешил успокоить его Джаич. – К тому же я не думаю, что нам придется тут часто ночевать.
– А где же? – удивился Курт.
Я тоже удивился, но предпочел не подавать вида.
– В лавке у сына этой скареды госпожи Сосланд, – гласил ответ.
Рука Трахтенберга снова метнулась в направлении нагрудного кармана, где находилась записная книжка. Но на этот раз ему все же удалось с собой совладать и воздержаться от немедленной фиксации данного глубокомысленного изречения. Последовал лишь устный перевод его на английский.
– Завтра мы ожидаем ваше первое сообщение, – сказал Курт Трахтенберг, поворачиваясь ко мне.
Я кивнул. Они пожали нам руки и удалились.
– Кто будет первым принимать душ? – тут же поинтересовался я.
– Ты, – сказал Джаич.
– Охотно.
Я принялся распаковывать чемодан в поисках халата и мыльных принадлежностей, а Джаич тем временем отправился в «Плюс» и вскоре припер оттуда ящик пива, несколько упаковок жевательной резинки и большую коробку с пиццей.
За время его отсутствия я чуть было не взорвал квартиру, разбираясь с газовой колонкой. Потом пришлось отремонтировать душ, почти все отверстия которого оказались забиты какой-то гадостью. Я стоял голый, полумокрый и остервенело орудовал булавкой. Наконец, с наслаждением подставил свое в меру упитанное (как у Карлсона) тело под освежающие струи воды.
Когда я входил в комнату, на ходу причесываясь, Джаич с усердием прыгал через скакалку. Он был в одних плавках. Журнальный столик и кресла оказались сдвинутыми в угол.
– Ну что, разобрался с душем? – поинтересовался он.
Я утвердительно кивнул.
– К сожалению, они оставили нам только один ключ, и я оставил его у себя.
– Почему?
– Потому что ты первый воспользовался возможностью освежиться с дороги.
– А… – вырвалось у меня.
Здорово же он меня купил!
– Идем, – сказал Джаич, – покажешь, как функционирует колонка.
Чуть позже мы сидели на кухне и пили пиво. Перед Саймоном на блюдце лежал кусок сырой пиццы.
– Где-то поблизости живет Сергей Бубка, – мрачно заметил Джаич. – Расползлись, как тараканы… Мать твою!
– По-моему, это – не нашего ума дело?
– Не нашего? На честь страны им начхать!
Вообще-то, вместо «начхать» Джаич употребил другое слово, более похабное, но, очевидно, по природе я – чистоплюй, поскольку у меня не поворачивается рука написать его в литературном тексте.
– Они ведь не отказываются защищать цвета страны, – возразил ему я.
– Ну что ты тявкаешь! – набросился на меня Джаич. – Не отказываются! Это они пока не отказываются. А понабирают гражданств…
– Во-первых, я не тявкаю. А, во-вторых, где жить и чьим гражданином быть – каждый сам должен решать за себя.
– Нет, ты тявкаешь, – стоял на своем Джаич. – А произошло то, что на боксерском языке называется подставился. Наша страна подставилась, и Запад тут же послал ее в глубокий нокаут. Такой глубокий, что она еще долго будет сидеть на заднице и обалдело вертеть головой.
– Она сама себя послала в нокаут.
Джаич с жадностью присосался к банке с пивом. Затем вытащил из сумки блок «Партагаза».
– Даже если и сама, то это из-за таких, как они. – Палец в окно. – И таких, как ты. – Палец в меня.
– Ну, конечно, – отозвался я. – Песни не новы. Виноваты все вокруг, только не такие, как ты.
От манипуляций собственным указательным пальцем я решил воздержаться.
– Бухгалтеришка чертов!
– Кагебешник хренов!
– Графоманишка… – Джаич вплотную придвинулся ко мне.
Зазвонил телефон и вовремя. Иначе не миновать нам столкновения.
Джаич положил руку на трубку и сделал глубокий вдох.
– Алло, – сказал он, отхлебнув пива.
Какое-то время молча слушал, затем повернулся ко мне.
– Ты что-нибудь понимаешь по-китайски?
Я не ответил. Тогда он вытянул трубку в моем направлении. Женский голос мурлыкал что-то на совершенно незнакомом языке. Только, на мой взгляд, это был датский или норвежский.
Джаич нажал на рычажок.
– Китаянка права. Пора и нам сделать несколько звонков.
«Датчанка или норвежка», – поправил я про себя.
Первой собеседницей оказалась фрау Сосланд. Я приблизился к телефону вплотную, чтобы получше расслышать.
– Ну? – с выражением проговорила та, стоило Джаичу произнести два слова.
– Это говорит…
– Я поняла, кто это говорит… Ну?
– Мы приехали…
– Меня не интересует, когда вы приехали, на чем приехали и прочая ерунда. Что вы намерены предпринять?
Думаю, Джаич не был готов к подобному напору.
– Хорошо бы встретиться, – пробормотал он.
– Да? А это обязательно?
– По крайней мере, весьма желательно.
– Тогда не возражаю. А где?
– Неважно…
– Для меня это очень даже важно.
– Хотя бы у вас, – предложил Джаич.
– Вы с ума сошли! За моим домом могут следить!
– Полагаете, что дело настолько серьезно?
– Дело настолько серьезно, что я даже готова потратить уйму денег на ваше детективное бюро.
– Предлагайте тогда вы. – Разговор у Джаича явно не клеился.
– Мы можем встретиться в кафе на Цоо. Рядом с магазином «Альди». Завтра, в половине одиннадцатого.
– Вечера?
– Утра, конечно! Господи!
– И как мы вас узнаем?
– Я одену джинсы и кожаную куртку. В руках буду держать журнал… Нет, постойте! Лучше я возьму с собой свою собаку.
– Какой породы?
– Такса.
– Договорились.
– А как я вас узнаю?
На минуту Джаич задумался.
– Мы захватим с собой стриженую болонку, – проговорил он и повесил трубку.
Потом посмотрел на меня и расхохотался.
– Ну, что скажешь?
– По-моему, она просто чокнутая.
Он открыл себе новую банку пива.
– Ты так думаешь?
– Нас ведь еще Горбанюк предупреждал. Да и как она разговаривает? Разве человек в своем уме стал бы себя так вести?
– А может, она попросту чем-то смертельно напугана?
– Чем?! И потом, если я правильно понял, ей не меньше шестидесяти.
– Ну, очевидно.
– А ты обратил внимание на то, как она будет одета? Или это тоже со страху?
– Подумаешь. Может, она – худенькая изящная женщина, и подобный наряд ей к лицу? К тому же на Западе одеваются кто во что горазд. Этим здесь никого не удивишь.