4 часа утра, Лувр. Наваррский входит в апартаменты Карла IX, а тот с кинжалом в руках подскакивает к нему и кричит: "Месса, смерть или Бастилия!". Одновременно с этим падает пораженная кинжалами и шпагами свита Наваррца и Конде. Генрих соглашается на мессу, Конде упорствует, Карл уже заносит кинжал над принцем крови, но его за руку неожиданно крепко хватает Екатерина — Конде ей еще нужен в политической игре.
Наваррец и Конде заточены в своих апартаментах. Конде получает три дня на размышление.
В спальню к Маргарите неожиданно врывается весь израненный человек, который с криком бросается на нее, обнимает, стаскивает с кровати, и поворачивается вместе с ней так, что она сверху, а он снизу. Через минуту в комнату врываются капитан королевской гвардии де Нансей с семью гвардейцами. Он уже заносит шпагу, но тут видит Маргариту, лежащую на каком-то мужчине, смеется и уходит вместе с солдатами. Нансей подумал, что Маргарита забавляется с любовником, и именно эта случайность спасла Габриэля де Леви, барона де Лерана.
В Лувре в эту ночь убито около 30-40 человек, но это ничто по сравнению с тем, что творится на улицах Парижа.
В 4 часа утра начинает звонить колокол церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа. Это сигнал для старшин кварталов и населения Парижа, что операция начинается. Я не буду останавливаться ну убитых протестантах, принадлежащих к верхушке. Ларошфуко, Телиньи, Брион и так далее. Меня всегда интересовало, до какой степени озверения могут дойти люди, и есть ли в таких ситуациях кто-то, кто может остаться человеком.
Вот убивают женщину-гугенотку, отбирают у нее годовалого малыша, который не понимая еще, что произошло, играет с рыжей бородой убийцы своей матери. Но проходит минута, и этот человек сворачивает малышке головы и бросает на мостовую.
Вот герцог Анжуйский с 800 солдат и 1000 конников (по плану должен поддерживать порядок на улицах, не дав разгуляться горожанам), плюет на все приказы и начинает грабить ювелирные лавочки и ростовщиков около Собора Парижской Богоматери, причем убивают всех, не разбирая, католик хозяин, или гугенот. Чуть позже тот же Анжуйский насилует беременную мадам де Телиньи, причем рядом с убитым и истерзанным мужем.
Из описания очевидца: "Маленькую девочку окунули совершенно нагую в кровь зарезанных отца и матери с жуткими угрозами, что если она когда‑нибудь станет гугеноткой, с ней поступят так же". Филипп Кавриано, медик на службе у Екатерины Медичи: "Были обобраны дома гугенотов числом около четырех сотен, не считая наемных комнат и гостиниц. Пятнадцать сотен лиц было убито в один день и столько же в два последующих дня. Только и можно было встретить, что людей, которые бежали, и других, которые преследовали их, вопя: «Бей их, бей!» Были такие мужчины и женщины, которые, когда от них, приставив нож к горлу, требовали отречься ради спасения жизни, упорствовали, теряя, таким образом, душу вместе с жизнью. Ни пол, ни возраст не вызывали сострадания. То действительно была бойня. Улицы оказались завалены трупами, нагими и истерзанными, трупы плыли и по реке. Убийцы оставляли открытым левый рукав рубашки."
Франусаза Байе сломала обе ноги, выпрыгнув из окна. Сосед укрывает ее в погребе. Убийцы находят ее, выволакивают на свет, отрезают кисти рук, чтобы снять золотые браслеты, затем бросают перед дверью торговца жареным мясом, который приканчивает ее, пронзив своим вертелом. Сена полна истерзанных, голых тел, которые католики все бросают и бросают.
Тут же Бюсси д'Амбуаз, тот самый конечно, всаживает в бок маркизу де Ренеллю кинжал, быстро выигрывая таким образом тяжбу о наследстве.
А в это время у стены кладбища Невинноубиенных идет бойкая торговля награбленным. "Браслетики! Кому Браслетки! Красивые, золотые!", "Хрусталь! Фарфор!", "Почти новый камзол, всего четыре дырки от шпаги! Покупаем!"
"Я видел своими глазами, – пишет посланник герцога Мантуанского, – как солдаты королевской гвардии ведут коней, нагруженных деньгами и драгоценностями".
Но даже в этой ситуации были люди, которые оставались людьми.
Парижский палач, мэтр Кабош. К нему притаскивают еле живых изувеченных раздетых протестантов, с просьбой совершить королевское правосудие и "добить гадин". Кабош говорит: "Я палач, а не убийца. Подите вон!". Пока не будет решения суда или приказа короля, Кабош не собирается никого убивать. Он профессионал, а не фанатик.