— Здесь, в Центральной Африке, все по-другому. Здесь люди закрытые, не то что в Гане. И потребности у них другие.
— Это как?
— В Западной Африке человек умеет терпеть. Хочет добиться не сразу, но всего. А здесь — не всего, но сразу...
— Эй, водитель, останови машину!
— Что стряслось, начальник? Я кого-то убил? — Джоэл лениво высовывается из окошка.
— Красный свет, не видишь? Ты думаешь, здесь светофор просто так поставили? Ждать не умеешь?
— Извини, начальник, не посмотрел.
— Документы, пожалуйста.
— У меня нет, я только-только начал водить.
— А паспорт? Паспорта у тебя тоже нет?
— Паспорт есть, но я в этом году еще не платил налогов...
— Проследуйте, пожалуйста, за мной.
— Не могу, начальник, это не моя машина. Сколько тебе заплатить?
— Тысячу.
— Тысячи у меня с собой нет. Есть двести. Двести сейчас, а остальное потом.
— Если не хочешь в тюрьму, плати полную сумму.
— Ндеко! — Джоэл с мольбой в глазах поворачивается ко мне.
Весь предыдущий диалог происходил на чистом французском, стало быть, был рассчитан на меня. Не удивлюсь, если этот полицейский и мой проводник — закадычные друзья. Если расстраиваться из-за подобных вещей, в Африку лучше не ехать. С понимающим видом достаю бумажник.
У Мобула нас уже ждут с обедом. Обед — это много: средний киншасец питается максимум раз в день. Основные блюда местной кухни — похлебка из толченых листьев маниоки с сушеной рыбой, такая же похлебка из листьев растущего в джунглях дерева фумбва; на гарнир — рис или «чикванг», изготавливаемый из ферментированной маниоки и заменяющий конголезцам хлеб. После нескольких дней вымачивания в воде и последующей сушки черенки маниоки перемалывают в муку, замешивают тесто и заворачивают в банановые листья. Затем тесту дают постоять еще пару дней, после чего отваривают, и блюдо готово. По форме и консистенции чикванг напоминает грузинскую чурчхелу, а по запаху и вкусу — исключительно вонючий сыр. Мясо едят редко, но сегодня — по случаю моего приезда — будет львятина, жилистый бифштекс со сладковатым привкусом.
Мария работает в научном центре, где занимается исследованиями в области инфекционных заболеваний. Кроме того, она подрабатывает врачом на полставки в городской больнице. Показывает двухлитровую бутылку из-под кока-колы, обмотанную изолентой, с торчащей из горлышка трубкой:
— Это у нас такой аппарат для парацентеза.
— А ты не думала о том, чтобы вернуться в Штаты? У тебя же есть американское образование и лицензия.
— Но ведь я никогда не планировала остаться в Америке. Да и зачем мне? Меньше всего мне хочется чувствовать себя экспатом.
После обеда она включает музыку и приглашает всех потанцевать. Минут десять мы топчемся вчетвером посреди комнаты и наконец, удовлетворенно улыбаясь, усаживаемся смотреть тележурнал «Лингала фасиль», напоминающий передачу «Шестьсот секунд» из далекого перестроечного детства. На экране — та самая авария на бульваре Тридцатого Июня, которую мы наблюдали воочию по дороге из аэропорта.
— О, мы же только что видели эту аварию! — торжествующе восклицает Джоэл.
— Да, ладно тебе, — не верит Мария.
— Видели, видели! Когда сюда ехали. Подтверди, ндеко!
Я подтверждаю.
За окном темнеет, ветер подметает улицы в преддверье сухого сезона.
— Надо будет позвать фригориста[9], — зевает муж Марии.
Завтра утром мы отправимся за город поглядеть на горилл.
[1] Доктор, иди и лечи (здесь и далее — ашанти-чви).
[2] Доктор-доктор, сделай-ка мне укол!
[3] Тот, кто приходит как друг, никогда не приходит минута в минуту.
[4] Молодец, какой молодец! Ну, до скорого.
[5]Владыка! Всемогущий! Всевышний!
[6]Смотри-ка, белый человек!
[7]Cadeau— подарок (фр.).
[8] Мясо большой тростниковой крысы, ганское праздничное блюдо.
[9]Тот, кто устанавливает кондиционеры.