Какую пользу извлекают животные от такого содружества? Раковина защищает рака от врагов, но, например, от осьминогов она отшельника не спасает. Они легко разламывают дверь-клешню и съедают рака. Чтобы защититься от них, рак-отшельник сажает себе на раковину актинию. Для этого он осторожно снимает ее с камня и пересаживает на раковину. В свою очередь актиния получает таким образом возможность передвигаться, что расширяет ее пищевые возможности. Некоторые виды раков-отшельников сажают актинию не на раковину, а на клешню.
Актиния, так же как и коралловые полипы, относится к типу кишечнополостных животных. Собственно, это большой одиночный полип без скелета. Тело ее напоминает бочонок, окруженный сверху венчиком из щупалец. Щупальца актинии наделены стрекательными клетками (нематоцистами) — маленькими капсулами с ядовитой жидкостью. Внутри такой капсулы находится свернутая стрекательная нить, усеянная острыми шипами. Если какой-нибудь неосторожный рачок или рыбешка прикоснутся к щупальцам, капсула моментально выстреливает, упругая нить разворачивается, как пружина, и с силой выбрасывается наружу, пронзая жертву. Пораженную рыбешку схватывают щупальца и медленно отправляют в рот. Эти-то стрекательные нити и отпугивают врагов рака-отшельника.
…Дни текли незаметно. В подводном домике все шло по плану. Акванавты чувствовали себя превосходно и много работали. Три раза в день (утром, в обед и ночью) они покидали дом, наблюдали за поведением рыб, собирали образцы фауны. С поверхности им доставляли свежую пищу, фрукты и холодную воду. Температура в домике была двадцать девять — тридцать градусов. Жозеф, большой любитель покурить, продолжал это занятие и под водой.
Один за другим на судне «012» появлялись журналисты, выспрашивая о подробностях прохождения эксперимента, отрывая от работы обслуживающий персонал. Самые энергичные из них опускались под воду с аквалангами. Доктор Кульман за эти дни провел большой комплекс гидрохимических работ, а я собрал несколько десятков видов рыб кораллового рифа и- сделал много интересных наблюдений над их поведением. Все увиденное за день под водой я записывал. Вскоре моя тетрадь, состоящая из пластмассовых пластинок вместо бумаги, оказалась почти полностью исписанной, поэтому каждый раз, возвратившись на базу, я переписывал свои подводные заметки в дневник, уточняя по справочникам названия некоторых животных.
Наступил последний день нашего пребывания в Гуанабо. Этот день стал очень важным для меня.
С утра я нырял вокруг подводного дома, который маячил желтым пятном на дне, несколько раз спускался к самому дому, заглядывал в иллюминатор. Глубина была пятнадцать метров, и я легко ее преодолевал.
Плавая рядом с домом, я заметил, что доктор Кульман возвращается на поверхность после очередного погружения. Не раздумывая, я нырнул ему навстречу сквозь облако искрящихся пузырьков воздуха. Сблизившись на глубине восьми-девяти метров, мы посмотрели друг на друга, после чего случилось неожиданное. Доктор Кульман вынул загубник акваланга и отдал его мне. (Как он мне потом объяснил, этим он хотел проверить мою выдержку и самообладание, мою готовность осваивать акваланг ускоренным методом. С этого началось мое обучение работе с аквалангом.)
Все произошло настолько быстро, что раздумывать было некогда. Я взял загубник в рот и стал дышать воздухом. Воздух поступал легко, дышать было приятно. На какое-то время я даже забыл о моем спутнике. А он уже начал дергать меня за руку, делая какие-то знаки. Я с недоумением посмотрел на него. Что ему нужно? Оказывается, ему тоже нужен воздух! Я быстро возвратил ему загубник, и мы вместе благополучно поднялись на поверхность.
Так я начал осваивать акваланг, один из самых замечательных аппаратов, созданных человеком для освоения океана. Через некоторое время, пройдя курс обучения в отделе подводных исследований Института океанологии Академии наук Кубы под руководством прекрасного аквалангиста Мичаэля Монтаньеса, я стал погружаться на глубину до сорока — пятидесяти метров. Акваланг стал моим верным спутником на все время моего дальнейшего пребывания на острове. Он подарил мне много чудесных часов общения с глубинами тропического моря, открыл для меня прекрасный мир — мир коралловых рифов.
3
Великий архитектор
Месяц за месяцем мы с Анатолием расширяли акваторию наших исследований по обе стороны от Гаваны. Выяснилось, что чудесные пляжи и коралловые рифы вблизи столицы основательно опустошены. Многочисленные туристы в больших количествах собирали моллюсков, морские звезды и кораллы, безжалостно истребляли крупных рыб и черепах. Такое отношение к прибрежным водам не замедлило сказаться. Их фауна заметно обеднела, а рыбы стали пугаться плывущего человека. (Нужно отметить, что в последние годы был принят закон, запрещающий вывозить с Кубы раковины моллюсков, кораллы и т. д. Делать это можно теперь только по специальному разрешению.)
Нас больше интересовали более отдаленные и дикие места, на которых еще не сказалось пагубное влияние человека. Только в таких местах можно было изучать реальное распределение животных, их состав и особенно поведение.
Отсутствие собственного транспорта связывало нам руки, но желание повидать новые места было столь велико, что мы ездили иногда за сто и больше километров рейсовыми автобусами, хотя это было крайне неудобно, а наполненные кораллами и раковинами сумки вызывали недовольство пассажиров. Зато, когда выпадала возможность поехать с кем-нибудь на частной машине, мы очень радовались и тщательно готовились к поездке.
Со временем эта проблема решилась сама собой. Мы стали опытными пловцами, могли далеко заплывать и глубоко нырять, знали хорошо места, где можно было собрать интересные экспонаты для коллекций. Поэтому владельцы собственного транспорта стали постоянно приглашать нас в поездки по острову. Взаимовыгодное «сотрудничество» устраивало обе стороны.
Таким образом, за довольно короткое время мы побывали на большинстве коралловых рифов северо-западного побережья Кубы, которое тянется от мыса Сан-Антонио до Матансаса. На этом участке вдоль берегов провинции Пинар-дель-Рио простирается самый маленький архипелаг Кубы — Лос-Колорадос, или Гуанигуанико. В его состав входят острова Аренас, Инес-де-Комо, Хутиас, Диего, Ранадо, Буэнависта hi отмель Банко-де-Санчо-Пардо. С мористой стороны архипелага находится барьерный коралловый риф Лос-Колорадос длиной около двухсот километров.
Коралловые рифы мешают плаванию судов в этом районе, и только мелкие суда могут проходить в рифовой зоне. В рифах есть открытые проходы — «пасас». Так, между мысом Сан-Антонио и Баия-Онда имеется тринадцать проходов, располагающихся у края материковой платформы. Кроме рифа Лос-Колорадос здесь находятся и другие, более мелкие рифы: Бланко-Арена, Баракоа, Плая-Вириато, Бакуронао, Гуанабо, Арройо-Бермехо.
Воды Кубы — это лишь маленькая частица тропической зоны Мирового океана. Тропическими называют воды обширных районов морей и океанов, расположенных в тропических и экваториальном поясах земного шара, там, где среднемесячная температура поверхности воды самого холодного месяца года (в северном полушарии это февраль, в южном — август) равна двадцати градусам. Устойчивое падение температуры на поверхности воды ниже двадцати градусов вызывает значительные качественные и количественные изменения в органическом мире океана. За пределами тропиков исчезают рифообразующие кораллы и мангровые заросли, меняются условия обитания фауны, особенности накопления органических осадков, гидрохимические условия, рельеф дна на шельфе и многое другое.
Рифообразующие кораллы широко распространены в Мировом океане, Жак-Ив Кусто и Филипп Диоле в своей книге «Жизнь и смерть кораллов» приводят следующие цифры: общая площадь, занятая кораллами, в; двадцать раз превышает площадь Европы; один атолл средней величины вырабатывает около пятисот кубических километров строительного материала, что в двести пятьдесят раз больше объема всех зданий Нью-Йорка и в пятнадцать тысяч раз больше объема самой крупной из египетских пирамид.