- Знал и ничего не сказал, - выкрикнул я, - они могли бы остаться здесь, отсидеться пока все не кончится!
- Дурак, - сказал Химон, - глупый щенок.
Он спокойно набивал брюхо пока мои друзья погибали на дороге. В неухоженной бороде застряли сырные крошки. Ужас и отвращение захлестнули меня. Я вскочил и набросился на него с кулаками.
Вернее, мне показалось, что я набросился на него, но на самом деле мой порыв был остановлен коротким точным ударом, от которого я словно камень, выпущенный из пращи отлетел к стене и свалился на пол. В мгновение ока монах оказался рядом, наступил мне ногой на грудь и не дал подняться. Какое-то время он с интересом наблюдал, как я барахтаюсь, лежа на спине, потом склонился пониже и сказал:
- Отсидеться не получится. Тех, кто ушел и тех, кто остался ждет одинаковая судьба. Ночью кочевники захватят монастырь и убьют нас.
Я сделал еще несколько неудачных попыток подняться, но скоро окончательно выбился из сил и затих. От злости и обиды я заплакал. Тогда Химон убрал ногу с моей груди, отошел в сторону, уселся на скамеечку, поднял и отряхнул упавший кусок сыра, и опять принялся за еду.
- Плачь, плачь, - сказал он с набитым ртом, - сейчас самое время.
Я всхлипывал и размазывал слезы по лицу. Ужасно было жалко себя и братьев, и еще было очень страшно.
Монах откупорил бутылку вина, сделал несколько глотков и протянул мне.
- Выпей.
- Послушникам нельзя, - я замотал головой.
- Теперь можно.
Я взял бутылку и сделал большой глоток. Вино нам давали только по праздникам по маленькой ложке на каждого, поэтому пить помногу я не привык. От нескольких глотков в голове зашумело. Я сел и ощупал грудь. Вообще-то я был не дурак подраться. Высокий рост давал мне преимущество перед другими послушниками, поэтому из большинства драк я выходил победителем. Конечно в монастыре следили за порядком и жестоко наказывали тех, кто нарушал правила, но мальчишки остаются мальчишками даже, если на них надеты бесформенные монашеские куртки. Понятно, что Химон был намного сильнее меня и все-таки, как он так ловко сбил меня с ног? Я не видел самого удара, которым он меня остановил, только почувствовал, как ноги оторвались от пола.
- Хватит с тебя, - проворчал монах и отобрал бутылку.
Он смотрел на меня и посмеивался. Другой бы на его месте разозлился на глупого мальчишку, который набросился на старшего с кулаками, а ему хоть бы что. Казалось он уже обо всем забыл.
Химон надолго присосался к бутылке, а когда она опустела выбросил ее за стену. Изделия из стекла были большой ценностью и в монастыре им велся обязательный учет.
Я сначала дернулся, чтобы остановить нерадивого монаха, но потом передумал. Если уж мерзкий безбожник не пожалел людей, то стоит ли говорить с ним об имуществе обители.
- Почему ты сказал, что кочевники убили моих братьев, - спросил я, - они такие же мои, как и твои. Разве ты не один из нас?
- Я не монах, - неожиданно сказал Химон, - и никогда им не был.
Он встал и с трудом стащил через голову длинную до колен холщовую куртку, под ней оказалась черненная кольчуга тонкого плетенья, широкий кожаный пояс и длинный нож. Раньше я не замечал оружия потому что Химон носил его не как все воины у бедра на боку, а на специальной перевязи под мышкой.
- Я не монах, - проворчал он, - я дворянин и воин короля.
Я не поверил собственным ушам и с удивлением уставился на Химона. Как мог дворянин прожить половину жизни в старой хижине, носить рубище, есть отвратительную похлебку и спать на гнилой соломе?
- Как же так, - спросил я, - зачем, почему?
Теперь, сбросив грубую монашескую одежду старик преобразился. Он расправил широкие плечи, выпятил грудь и стал казаться не столько толстым, сколько могучим словно огромный камень возвышающийся у дороги.
- Долгие годы я охранял владыку, - ответил он и тут же добавил, словно прочитав мои мысли, - воин может вытерпеть очень многое ради великой цели, даже тупых трусливых монахов и болтливых приставучих послушников.
- А я тебе исповедовался, - возмутился я, - ты мне грехи отпускал!
- Как наставник и старший товарищ, - ответил он, - кстати твои рассказы о жизни в монастыре очень мне помогли. Все новости я узнавал через тебя. Сам я не мог часто появляться в обители, моей задачей было следить за степью.
Так вот почему мне так не везло в жизни! Теперь стало понятно почему большинство моих молитв осталось без ответа. Я исповедовался поддельному монаху и получал ложные благословения. Боги не слышали меня. Я в ужасе схватился за голову.
Видимо крики на дороге услышали не только мы. Стражники закрылись в центральной башне и что-то обсуждали. Из-за двери раздавались встревоженные голоса. При нашем появлении они сразу замолчали.
- Ты изменился, монах, - сказал пожилой воин с удивлением разглядывая моего спутника.
- На твое счастье я могу удержать в руке не только молитвенник, - ответил Химон и тяжело опустился на лавку.
Похоже стражники решали, как лучше сбежать. При виде нас они насторожились и обменялись многозначительными взглядами. От нас они явно не ждали ничего хорошего. Их можно было понять. Монастырь опустел, а защищать священные реликвии ценой собственной жизни они не собирались. Наверно они подумали, что странный старик и послушник вряд ли смогут им помешать. Один из молодых парней украдкой потянулся к поясу, на котором висел длинный охотничий нож.
Его движение не укрылось от Химона.
- Я бы не стал этого делать, - спокойно сказал он, - ты не успеешь вытащить нож, как я тебя убью.
Стражник шумно сглотнул и убрал руку.
- Меня зовут Химон из Редука, - сказал старик, - я прислан для того, чтобы защищать владыку от любого зла. И пусть я не монах, но мое призвание служить богам и их наместнику на земле. И сейчас я говорю не о короле.
Стражники угрюмо молчали, никто не хотел перебивать старого воина. Конечно они были молоды и сильны, но одно дело наброситься на заплывшего жиром монаха и совсем другое выяснять отношения с солдатом.
- Если Вы захотите уйти я не стану мешать, но разграбить монастырь и покуражится над оставшимися монахами я Вам не дам. Вы уйдете прямо сейчас с пустыми руками. Ворота открывать не будем, спуститесь по стене.
Химон встал и отошел от двери, давая понять, что разговор окончен и проход свободен.
- И ты не станешь бросать копья нам в спину? - спросил один из молодых.
- Не стану. Если вам повезет доберетесь до города, если нет вас прирежут кочевники.
Похоже к побегу все уже было готово, потому что один из парней тут же вскочил, схватил котомку с пожитками, видавший виды плащ и не говоря ни слова выскочил за дверь. Второй бросился следом. Пожилой стражник и подросток остались на месте.
- А вы, что же? - спросил Химон.
- А мы и не собирались уходить, - ответил мальчишка.
Старики велели нам выйти, а сами остались в башне.
- Им надо решить, как защищать монастырь, - сказал мальчишка, когда мы отошли подальше и расположились на куче дров.
- Ты давно в стражниках? - спросил я.
- Первый год, - ответил мальчишка, - отец привел.
- Успел с кем-нибудь повоевать?
Он усмехнулся.
- Только с соломенным чучелом.
Мы помолчали. С вершины дровяной кучи открывался хороший обзор. Никаких кочевников видно не было, вокруг монастыря колыхалась под ветром высокая трава. И все-таки мне было не по себе. А вдруг сейчас отряд степняков подбирается к нам. Трава была высокая по пояс и могла укрыть осторожного человека.
Наконец мальчишка нарушил затянувшееся молчание.
- А ты, как в монахи попал?
Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на своего нового знакомого.
- Мать отдала.
- Слушай, а что это за дядька с тобой? Я думал, что он монах, а оказывается дворянин.
Я усмехнулся, Химона еще никто никогда не называл дядькой.
- А с чего ты решил, что он из дворян? - спросил я.