— Какие новости, Канцлер?
— Хорошие. Только хорошие, Ваша Безликость.
Тот, кого только что назвали Канцлером, переступил в луже, натекшей под окном. Прислонил метлу к подоконнику, перестегнул на решетку браслет. Нога за ногу стянул с себя сапоги. Бросил в кресло мокрые шляпу и плащ. Подошел к печке. Угли в раскрытой дверце тут же зашипели, точно напуганные холодом и сыростью, которые гость принес с собой.
— Говорите, — поторопил Канцлера скрипучий голос. Фигура у окна зашевелилась. Она походила на сгорбленную женщину в плаще с надвинутым до подбородка капюшоном и на летучую мышь. Сверкнувшая молния на долю секунды сделала фигуру отчетливой и очень настоящей. Ее длинная тень, протянувшись сквозь комнату, упала на гостя. Тот вздрогнул.
— Ужасная погода.
— Я знаю.
— Меня все же могли заметить.
Старуха в плаще с капюшоном негромко хрюкнула:
— Кто же поверит, что почтенный Канцлер Лерата по ночам летает на метле? Я жду.
— Мы схватили Часовщика. Мы держим его в ратуше.
— А Силега?
— Принцесса не войдет в Лерат. Не найдется никого, кто стал бы ей помогать. К тому же, на всех воротах стерегут Глиняные Рыцари.
— А вы в них уверены, Канцлер?
— Как в себе, Ваша Безликость.
— Это хорошо. Давайте.
Канцлер сунул руку в карман своего плаща и вытащил черный бархатный мешочек. Распустил завязку и вытряхнул на стол горку самоцветов. Старуха жадно разворошила ее сучковатой кистью. По стенам побежали радужные отсветы и переливы. Как будто прыгали, отражаясь в цветных окошках, озорные солнечные зайцы.
Безликая ведьма поспешно прикрыла камушки полой плаща.
— Почему так мало?
— Почтенным горожанам перестают сниться цветные сны. Их сны теперь добротны и скучны, как… болотные сапоги. Но, Ваша Безликость, дозвольте спросить.
Она благосклонно кивнула остроконечным капюшоном:
— Когда цветные сны исчезнут, что… дальше?
— А вы не понимаете?
Канцлер не понимал. Он очень замерз и мечтал о чае с малиной и о теплой постели.
— Потому вы никогда не станете великим.
Ведьма взмахнула плащом, и ветер прошелся по комнате, заставляя сырые одежки Канцлера липнуть к телу.
— У людей еще есть мечты. И улыбки. Канцлер, вы хотите купить улыбку?
Канцлер поежился. Так, словно за воротник ему упала самая большая и холодная капля сегодняшнего дождя.
А Безликая Ведьма вдруг очутилась так близко, что ее корявый ноготь едва не впился канцлеру в глаз:
— Но если Силега… если она проникнет в город… мало того, если она подойдет к ратуше… мало того, если она повернет стрелки на часах…
— Никогда, — прошептал Канцлер хрипло. — Ворота сторожат Глиняные Рыцари. А цветные сны — здесь, у вас. Никто не вернет их назад, чтобы выложить для принцессы дорогу. До часов ей не добраться.
— Гляди… — корявый ноготь оцарапал Канцлеру щеку и шею. Ведьма ссыпала камушки-сны в мешочек и словно бы растворилась в стене. Радостно заскакал, запрыгал в печке огонь…
— Ну и жаба! — проворчал Сенич, швыряя огрызком в мусорное ведро у скамейки.
— Кто?
— Эта твоя, безликая… медьма.
— Она не моя!
Но Сенич как будто не услышал.
Он накручивал елочные гирлянды на руль велосипеда и упорно морщил лоб. Потом строго взглянул на Ильку:
— Я этого так не оставлю!
— Чего?
— Ну, чтобы Канцлер сны воровал, и принцесса… Кстати, я не очень понял…
Илька тяжело вздохнула. Посмотрела на город в песочнице, обвела прутиком самую большую башню.
— Они заколдовали принцессу. Укололи ей руку отравленным веретеном.
Сенька ахнул:
— И что, она будет спать сто лет? Как эта… Красная Шапочка?..
Илька хрюкнула, зажимая ладошкой рот. Даже про страх позабыла.
— И нечего смеяться, — пробурчал Сенич, краснея. — Я не обязан читать вашу девчачью ерунду.
— Извини, — всхлипывая от смеха, пискнула Илька. — Безликая Ведьма велела распустить такие слухи. Будто принцесса будет спать в заколдованном замке в дремучем лесу ровно сто лет. Если, конечно, какой-нибудь храбрец не найдет туда дорогу и не разбудит принцессу поцелуем. Только ни один храбрец не вернулся. Зато в Лерате появились Глиняные Рыцари.
— А что это такое? — тяжело дыша, спросил Сенька. Нетрудно было догадаться, что он уже представляет себя на месте такого храбреца.