И этот город, в котором я оказался после пробуждения... Да, новый город. Да, лишь отражение старого. Бледная тень на стекле времени. Как и во всех людских городах – запахи навоза и помоев – старая канализационная система явно использовалась с перебоями. Стук лошадиных копыт по мостовой. Дружелюбная перебранка между соседями.
Навстречу мне из какой-то подворотни со злобным лаем выбежала собака, больше всего напоминавшая помесь крысы, колбасы и лавки. Вытянутая вперед морда и хищный оскал зубов успешно гармонировали с ростом «до середины икры» и окраской в стиле «буренка». Пес не добежал до меня пары шагов, гавкнул еще раз для острастки и снова скрылся в подворотне. Наверное – поджидать следующую жертву.
Найти рынок для меня никогда не представляло никакой сложности – иди туда, где больше народу, откуда сильнее всего запахи пота и несвежей зелени... Туда, откуда раздается самый большой шум, в конце концов! Шум, конечно, не такой важный показатель – у гостиницы тоже началась суматоха, стражники наконец-то обратили внимание на тело... На останки полуэльфа. Надеюсь, что у них крепкие желудки,– зрелище должно быть весьма неаппетитным.
Тьфу, я снова отвлекся, что же это за день такой, никак не могу ни на чем сосредоточиться! Говорила мне матушка – если твой день начнется с того, что на тебя с небес посыплются нахальные людишки, то надо быть готовым ко всему. Особенно к тому, что рынок за столько лет почти не изменился. Почти – это потому, что дома все-таки стали другими. Пониже, поплоше... Но чему я удивляюсь, если даже ткань их одежды уступает той дешевке, которая пошла на мой балахон? Зато ряды лотков с товарами рождали ощущение уюта – будто покинул это место еще вчера, собираясь вернуться завтра... И не вернулся. Стоп, хватит. Сначала – дело, затем – нюни.
Главная надежда, которую я в себе тешил, была связана с гномами. Во-первых, гномы крепче других рас связаны традициями – даже эльфы не столь верны своему слову, сколь гномы. Во-вторых, гномы обязаны д’эссайнам – они многому у нас научились. Нет, мы у них тоже учились, но отнюдь не настолько усердно. Нам это не настолько надо было. Тем более что большая часть их технологий была для нас неприменима – все-таки разные расы. И в-третьих, лично передо мной были обязательства у одного из кланов, живших в этой области. Осталось лишь найти нужную лавку.
С задачей поиска я смог справиться минут за двадцать – и за это время меня чуть не ограбили два раза: один раз несчастный воришка-карманник, которому я шутки ради сломал запястье, и другой раз – пара каких-то громил, которым, видимо, этот карманник пожаловался. Позаботившись о том, чтобы обезопасить генофонд человеческой расы от детей этих ублюдков, я, к вящей своей радости, наткнулся на нужную мне лавочку.
Если ты видел одну гномью лавку, ты можешь представить себе любую другую. Самое главное, что есть в подобных лавках,– это тамошний воздух, пропитанный духом основательности. Я не знаю, откуда возникает подобное впечатление – не то из-за их угловатой мебели, формой напоминающей трапецию, резкой и грубой, если не приглядываться, и удивительно качественно обработанной, если это все-таки сделать. Развешанные вдоль стен образцы продукции. И естественно, гном– продавец, всем своим видом демонстрирующий гордость товаром. К нему я и обратился.
– Уважаемый Мастер, прошу у вас прощения, мне нужно поговорить со Старшим Мастером. Срочно.– И, чтобы не возникло никаких возражений, я широко-широко улыбнулся.
Гном, кажется, немного побледнел, но возразить не решился и нажал небольшую кнопку. Если я не ослышался, то где-то в глубине лавки зазвенел колокольчик.
– Уважаемый Старший Мастер уже идет. Еще какие-нибудь требования будут? – Голос гнома был удивительно недружелюбным. И чего это он так?
– Нет,– отрезал нить разговора я.
Оставалось лишь со скучающим видом изучать инструменты. Похоже, что с момента моего исчезновения гномы заметно продвинулись – качество металлов заметно подросло, о назначении части инструментов я мог только догадываться, потому что за всю свою жизнь не встречал ничего подобного. Как и было обещано, через пару минут явился уважаемый Старший Мастер и отвлек меня от этого удивительно скучного занятия.[4]
– Вы хотели меня видеть.– Не вопрос, утверждение.
– Да. Время течет и время меняется, но верность гнома вернее камня.
– Верность гнома нужно еще заслужить, хоть верность скалы камню не то же, что верность скалы лишайнику. И не всякий лишай приживется на скале.
– Но камень, рожденный в скале, всегда будет ей дорог – даже если пройдет долгий путь, прежде чем снова станет частью скалы.
– И тогда он попросит горы отдать сокрытое им.
Прекрасно, официальная часть закончилась.
– Дварэн, сын Квили?
– Увы, нет. Фидан, внук Дварэна. У вас был заказ?
– Почти. Был договор на набор «седьмой-враг», с предоплатой.
Гном крайне шустро проглядел книгу заказов.
– Был, был... Выполнен. Можем доставить, это займет лишних пятнадцать минут. Впрочем, со временем хранения не сравнить.– Короткий дружелюбный смешок.
– Премного благодарен.– Я тихо радовался тому, что когда-то гномы устроили себе рекламу, что, дескать, когда бы вы ни пришли, хоть через века, ваш заказ будет ждать вашего появления.
От раздумий меня отвлек Старший Мастер:
– Личный вопрос: сколько хранила вас земля?
– Сравните по дате заказа.
– И такое бывает?
– Бывает и хуже.
Гном бросил на меня задумчивый взгляд и больше ни о чем не спрашивал, что-то высчитывая на пальцах.
Заказ мне принесли действительно через пятнадцать минут, в довольно объемистом свертке. Мне оставалось только поблагодарить Мастера и отправиться в обратный путь к гостинице. По дороге еще и, слава богу, удалось купить новый походный рюкзак и пару комплектов одежки, которую было бы не жалко убить в дальнем переходе. Похоже, что больше мне с собой ничего не надо...
Сборы, сборы... Как много в этом слове слилось для всех тех, кто не связал свою жизнь только с одним городом или с одним домом. И сейчас я, подобно великому множеству путешественников, тоже был занят этим увлекательным делом.
Вещей у меня было немного, но после посещения гномьей лавки у меня таки появился набор инструментов. Да, не д’эссайновой работы, но... по-своему великолепных. А значит, их надо было как-то аккуратно упаковать. Я держал в руках изогнутую, подобно букве S, многогранную иголку и думал, как бы мне ее спрятать, чтобы она всегда была под рукой, когда дверь резко распахнулась, толкнув меня в плечо, и на пороге появилась явно взбешенная чем-то Алессьер. Не размениваясь на долгие разговоры, она просто сунула мне в руки небольшой серебряный кулончик с зеленым камнем, внутри которого играла искорка магии.
– Надевай. И не снимай ни днем ни ночью. В городе пошли слухи, что видели живого д’эссайна. Наверное, когда ты в окно влезал. Похоже, что кто-то заметил твои донельзя оригинальные ладошки. Этот амулет скроет лишние пальцы, накладывая зрительную иллюзию. Даже если тебе отдернут манжет или стражники попросят показать запястья, все обойдется. Скроет даже прикосновение, но только если не будешь шевелить лишними пальцами. Вопросы? Если нет, тогда собираемся и валим. Долго в этой гостинице задерживаться не стоит.
Игла совершила непродолжительный полет и скрылась где-то под кроватью. Г’д’эран!
– Слушай, девочка, тебя никогда не учили стучаться, прежде чем войти в помещение? Интересно, сколько нужно проработать наемницей, чтобы полностью отвыкнуть от такой роскоши? Наверное, стоило сразу снести дверь и влететь в комнату, паля из всех ство... стреляя из многозарядного арбалета, я хотел сказать, по всему, что шевелится и не шевелится, так? Тебя опыт ничему не учит?
– Пункт первый. Я старше тебя примерно на семьдесят лет, поэтому не тебе звать меня девочкой. Второе: если хочешь дождаться, пока за тобой придут сидхе, пожалуйста, можешь начинать прямо сейчас. В таком случае я умываю руки и буду делать вид, что я тут ни при чем. Охрана тебя в случаях, когда ты подставляешь шею под квэли по собственной глупости, в контракте не прописана. Третье. Проработать почти шестьдесят лет. Поэтому знаю, что иногда подобные церемонии ни к чему.
4
Весь нижеприведенный диалог – это лишь попытка перевода с гномского. Часть фраз имеет сугубо ритуальное значение и не может быть переведена с сохранением исходного смысла.