— Лежать!
Поднял жердину, кинжал сунул за ремень.
— Ну что, еще будем?
Они надвигались, теперь все вместе, стеной. Пятый лежал, решил помочь дружкам, начал подниматься. Аруп резко прихлопнул его по боку жердью, тот сник.
— Следующий!
Аруп отступил, пятясь. За спиной уже не слышно было шагов. «Теперь вперед», — сам себе скомандовал Аруп и пошел с жердью на грабителей. Те остановились.
— Иди, дядя, в город. Порежем же. Иди, не тронем.
Дальнейшее Аруп помнил плохо. Он рванулся на четверых, мотал отнятой жердью, как игрушкой, крушил молча, сосредоточенно — бывало и на фронте такое, что шли в рукопашную, так что не в новинку.
Опомнился Аруп от ярости, схватившей сердце, когда перед ним остался только один из нападающих. Аруп пошел на него, но тот устало и нехотя побежал. Аруп не стал его догонять. Отошел, оглянулся — четверо лежали: двое прямо на дороге, двое по бокам. Шевелились, приподнимались, глядели вслед.
— Живые, а синяки на память… Пусть будет память от Арупа Кадырова.
А солнце уже выглянуло из-за хребта, разгоняя туман, преображая все вокруг. Шелестел под звонким ветром пожелтевший камыш, свиристела где-то какая-то поздняя птаха, возможно и воробей, впереди показались крыши домов.
Спокойный, уверенный сон этого города, его чистые и широкие улицы, густые в осенней умирающей позолоте сады и аллеи казались Арупу бесконечно милыми и дорогими. Белопикий Тянь-Шань теперь сиял во всей своей осенней красоте, будто приветствовал его, Арупа Кадырова, победителя: «Добро пожаловать, дорогой сын!» Все вокруг казалось Арупу таким праздничным, что сердце невольно застучало сильней. Это ради него, Арупа, так тихи и прозрачны утренние, тихие, безлюдные улицы. Это — молчаливое приветствие, оценка и вознаграждение за пять лет неутихающего грома войны. Он — победитель, и город приветствует его. Город, за тишину которого он бился с врагами Родины. И он тих, мирен, спит спокойно.
Аруп дошел до центральной площади города. Здесь они гуляли с Мерваной за день до отправки на фронт. И она, сорвав с цветника розу, сказала:
— Ты вернешься, Аруп. Мое сердце никогда меня не обманывало. Ты должен вернуться.
Вот и вернулся.
Он постоял у цветника, склонив голову, и будто опять слышал ее слова:
— Возвращайся. Ты сильный.
Он стоял у цветника, и ее слова, как пророчество, сбывались. Он вернулся. Он должен увидеть сына. Сына, который вырос у чужой женщины и никогда не видел родного отца — Арупа Кадырова.
Почему чужая женщина взяла его сына? Почему? Это его продолжение, будущее. Росток, которому не дали погибнуть. Для этого надо иметь большое, доброе сердце.
Перед калиткой дома номер шестьдесят шесть Аруп остановился. После ясной фронтовой жизни, где все было понятно: впереди враг и его надо победить, здесь его чувства и мысли были противоречивы и неясны. Он замешкался всего на несколько секунд, повернул вертушку, калитка открылась со скрипом. Починить надо, машинально отметил Аруп, вошел во двор. К дому вела узкая дорожка, по ее бокам грядки, впереди крыльцо — резное, покосившееся. Он медленно поднялся по ступеням. Перед дверью остановился, услышал голос: мягкий и требовательный:
— Алик. Мы не успеем в ясли! Успеем? Молодец. Вовка, сколько на часах?
— Восемь и пять минут назад.
— Молодец. Возьми у бабушки платок — рассопливился.
Аруп постучал в дощатую дверь, затаил дыхание, ждал.
— Входите.
Аруп молчал, стоял, как столб.
Дверь открылась. Он увидел Веру Константиновну. Так он подумал, что это Вера Константиновна, которая приютила его сына и писала ему письма на фронт.
И это была она. В черной фуфайке. Не новой, но чистенькой. На голове платок, серый, по-старушечьи пирамидкой надо лбом. Лицо растерянное. Глаза вопросительные: кто ты? Зачем? С какой вестью?
Из-за юбки выглянула мордашка — черноволосая, с острым подбородком. И спряталась. Послышался невнятный шепот. С другой стороны выглянула еще одна мордашка — русоволосая, голубоглазая. И тоже спряталась.
— Алик! Это папка приехал! — сказала Вера Константиновна тихо, но Арупу показалось, что на всю улицу.
— Да, это я, сержант Аруп Кадыров, — отрапортовал он, привычно вскинув правую руку к пилотке.
— Папка приехал, — сказала опять Вера. — Ребята, встречайте папу.