Из Турфана прибыл следователь с отрядом солдат. Начались бесконечные допросы. Солдаты сгоняли дехкан к следователю, и они с утра до ночи томились у двери его кабинета в ожидании вызова. Все работы по подготовке к весенней посевной прекратились. А тут еще начался падеж скота, не хватало кормов.
В один из холодных и мрачных дней по селу начались повальные обыски — у дехкан отбирали последние остатки продовольствия…
Сыпала снежная крупа, дул ветер. Садык только что вернулся из школы, и не успел еще войти в дом, как послышался стук в калитку, грубый и властный.
Во двор вошли вооруженные солдаты, человек десять. Один из них держал наперевес тяжелый лом. Впереди шагал долговязый уйгур с шомполом в руке и с винтовкой через плечо. Лицо его показалось Садыку знакомым. А позади всех понуро вошел Масим-ака, каратели водили его по дворам как представителя местного руководства.
— Это мой дом, — просяще проговорил Масим-ака, как видно, уже не в первый раз. — Это мой дом…
Его не слушали. Двое солдат начали вонзать шомпола в землю под навесом, остальные пошли кто в коровник, кто в сарай.
Долговязый уйгур, помахивая шомполом, шагнул навстречу Садыку.
— А-а, старый знакомый. — Он ощерился, показывая лошадиные зубы.
Только сейчас Садык узнал его — Нодар! Тот самый головорез Нодар, который еще в Турфане столько крови попортил Садыку. Да и не только ему, но и Шакиру, и Марпуе, которую пытался сделать своей любовницей, и многим другим.
Садык почувствовал, что бледнеет. От этого человека можно ожидать любой подлости.
Нодар пинком открыл дверь в дом, вошел в переднюю. Масим-ака и Садык вошли следом. Их встретили насмерть перепуганные женщины, Захида и Марпуа, они молча стояли у стены, прижав к груди руки.
— А ну показывайте, где тут у вас припрятана пшеница! — растягивая слова, проговорил Нодар и пощелкал себя шомполом по сапогу.
Никто ему не ответил.
— А где изволит скрываться мой лучший друг Шакир? — глумливо продолжал Нодар.
В ответ молчание.
— Да вы что, языком подавились?! — взревел Нодар.
— Пшеницы у нас нет! — резко и громко ответил ему Садык, — Можете перевернуть весь дом, ничего не найдете. А Шакир работает на каризах. Что вам еще нужно?
Вид перепуганных женщин прибавил Садыку злости. Он готов был безоружным броситься на Нодара и вцепиться ему в глотку.
В комнату вошли двое китайцев и начали обыск.
— Это мой дом! — тверже проговорил Масим-ака. — Я буду жаловаться! Я вам честное слово сказал — у меня ничего нет!
Нодар усмехнулся, кивком дал, знать солдатам, чтобы они прекратили обыск.
— Пойдем дальше, раис, — приказал он Масиму-аке.
Пропустив карателей вперед, Масим-ака переглянулся с Садыком, и тот без слов понял: дальше — это значит к старику Самету. А у него прячется в норе Шарип. Болеет Хуршида… У Садыка потемнело в глазах. «Если они найдут непутевого, они его пристрелят. А старуха может умереть».
Садык пошел вместе с Масимом-акой, надеясь хоть как-то помешать расправе над несчастными.
В соседнем дворе солдаты снова разделились, а Нодар с двумя китайцами вошел в дом. Больная Хуршида лежала в постели, а старый Самет, увидев вошедших, невольно шагнул к двери в дальнюю комнату, пытаясь загородить вход. Масим-ака посмотрел на хозяина и виновато опустил голову, словно извиняясь за вторжение.
Нодар, небрежно оттолкнул Самета и вошел в дальнюю комнату вместе с молодым китайцем. Минуты через три он выбежал оттуда с криком:
— Эй, раис! Ты куда нас привел?! Там нечистая сила! Там дьявол прячется!
Как все жестокие люди, он был труслив. Сунул шомпол в нору и почувствовал, что там что-то шевелится, сунул еще раз — и услышал вскрик.
Масим-ака — хочешь не хочешь, а приходится — прошел в дальнюю комнату и увидел, как из норы вылезает Шарип с поднятыми руками. Одежда в глине, в волосах солома.
На кровати запричитала Хуршида. Нодар бросился к Шарипу с криком?
— Так это ты повесил техников из центра, бандит?! А теперь прячешься?!
Старый Самет загородил собой внука. Рядом с ним встал Масим-ака и потребовал:
— Ведите его к следователю. Здесь я не допущу никакой расправы. За самосуд ответите по закону.
Его решительность подействовала, Нодар процедил сквозь зубы:
— Смотри, раис, не миновать тебе тюрьмы самому.
Однако бить Шарипа не стал, побоялся. Солдаты взяли винтовки наперевес и повели к следователю.
Садыка вызвали в Турфан «для беседы» в отдел кадров.
— Нам известно, что вы получили письмо, в котором имелись такие политически вредные слова: «не увидит, не оценит его слепой». Кто их вам прислал и что это значит?