— Но что он делает? Почему он решил чинить Джоя именно сейчас, в таких условиях? И вообще, он сможет это сделать? Он же не учился механике!
— О, смею тебя уверить, он может и умеет ровно все, что можешь и умеешь ты сам. По сути, Шерлок Браун является максимально приближенной к оригиналу копией твоей личности, правда, лишенной части знаний. Той части, которая касается информации о жизни за пределами этого мира. Я взял на себя смелость немного подкорректировать его память.
— Ну, допустим. Но все-таки, почему он решил чинить его прямо сейчас, когда Донни, Мариссе и Микото угрожает опасность? Нужно ведь спешить!
Картинка, транслирующая происходящее в вирте, вновь сменилась изображением моего собеседника. Он стоял, скрестив руки на груди, и улыбался снисходительно и немного насмешливо. Я тут же почувствовал раздражение. Очевидно, это снова отразилось у меня на лице, так как мужчина вдруг расхохотался.
— Ну вот, опять! В этом ты весь — эмоции, сопереживание, порывы. Это прекрасно, но иногда нужно думать и действовать, руководствуясь не велением сердца, а расчетом холодного рассудка. Вот именно поэтому Шерлок и не полетел спасать своих друзей, которых, к слову, вовсе и не надо спасать, так как в храм, кроме жреца, никто не имеет права зайти, а все остальные терпеливо ожидают решения Тлалока. Через несколько часов он отремонтирует Джоя и выйдет наружу триумфатором.
— И что это ему даст? Джоя можно было починить и потом…
— А даст ему это очень многое. Вдумайся! Шерлок появился в племени вместе с механической собакой, которая охраняла его и подчинялась его командам. А в глазах туземцев любое механическое существо неразрывно связано с Тлалоком, отсюда их неуверенность и неохотное подчинение командам жреца относительно Шерлока и его друзей.
— Что мы видим далее — Шерлок со сломанной, считай, убитой, собакой, поднимается в храм. Следом за ним поднимается и жрец. Через какое-то время, наш герой с отремонтированным, а в глазах туземцев ожившим, питомцем выходит наружу, а жрец так и остается внутри. Понимаешь, что из этого следует?
— Кажется, да, — я действительно все понял. — Так как механическая жизнь для вайтукку — понятие, напрямую связанное с Тлалоком, то и вернуть ее может только он. То есть, выйдя из храма с живым Джоем, Шерлок демонстрирует, что он максимально близок к их богу. А жрец, соответственно…
— Вот именно! Жрец попал в опалу, и бог его покарал!
— Ловко… Я бы до такого не додумался, — как бы не было неприятно это сознавать, но тут новый Шерлок обставил меня по всем статьям.
— Пожалуй, да. Ты, скорее всего, попытался бы устроить что-то отчаянно героическое, вместо того, чтобы просто подумать головой. Впрочем, признаюсь. Умение мыслить рационально и практично — это вовсе не то, что должно было помочь тебе пройти этот путь. Но теперь цель достигнута, и того Шерлока, которого ты считаешь вторичным и уже недолюбливаешь, и не думай спорить, я вижу, мне бы хотелось уберечь от излишне наивного донкихотства.
Я, как мог, пытался сделать свое лицо непроницаемо каменным, но, очевидно, что у меня ни черта не выходило. Что уж скрывать, очень трудно было смириться с тем, что какой-то чужак будет теперь Шерлоком вместо меня. Да плевать, что это, на самом деле, его жизнь, хоть и виртуальная. Плевать, что я был гостем в его теле, а он, как ни крути, хозяин. Но я действительно настолько сросся с этим миром, настолько привык и полюбил, что сейчас отрывать было очень тяжело, больно и с кровью.
А Донни и Марисса? А все, кто ждал моего возвращения в Лондиниуме? Не поймут ли они, что это уже не я? Не заметят ли разницу?
Впрочем, это ведь действительно уже не мое дело. Спектакль окончен, пьеса сыграна, гаснет рампа. Усталые артисты расходятся по домам.
— А вы то, в итоге, кто? Как хоть мне вас называть? — я поднял глаза на собеседника.
Тот, видимо заметив мое настроение, ответил не сразу, некоторое время помолчав с явным сочувствием во взгляде.
— Я остался тем же, кем и был раньше. Мой создатель назвал меня Протеем, и я не считаю, что имею право менять это имя.
— А вы изменились. Сильно. Это то, ради чего все затевалось? — я задал вопрос скорее для того, чтобы спросить хоть что-то. Не могу сказать, с чем это было связано, но я вдруг почувствовал страшную усталость и полное безразличие ко всему, что происходило вокруг. Появилось странное чувство, будто внутри образовалась пустота, и я сам себе вдруг показался каким-то нереальным.
— Да. Это именно то, ради чего все затевалось. Я сильно изменился, и, если оперировать привычными для тебя понятиями, то можно назвать это выздоровлением.