— Так что скажешь, ты со мной? — Дональд уже отворил дверь.
— С тобой, мой друг! Конечно, с тобой!
Интерлюдия 1
— Вы уверены, что наш разговор не смогут перехватить?
— Прекратите панику, связь полностью надежна.
— Возможно и так, но я не понимаю, почему мы не можем использовать вирт, как это было раньше.
— Не заставляйте меня разочаровываться в вас и сожалеть о нашем сотрудничестве. После того, как мы поняли, что окончательно потеряли контроль над ситуацией, вы предлагаете обсудить наши проблемы в вирте? Я не знаю, кому о них будет известно, а вы? — мужчина азиатской внешности, с холодным, непроницаемым лицом, даже на экране древнего голопроектора выглядел очень внушительно.
Его собеседник, лицо которого находилось в тени, невольно поежился.
— Хорошо, вы правы, Аки…
— Связь надежна, но я предпочел бы, чтобы вы не называли моего имени.
— Хорошо, вы правы, — послушно повторил мужчина.
— Итак, расскажите мне об этом игроке, Дмитрии Шандине. У меня есть досье, так что подробности мне не нужны. Меня интересует его психологический портрет. Насколько я знаю, вы встречались с ним лично?
— Да, это так.
— Хорошо. Просто расскажите мне, какое впечатление он произвел на вас.
— Впечатление? Да почти никакого — инфантильный, выросший на старых, никому не нужных текстах щенок, который, при своей полнейшей бесполезности, еще и кичится крохами пропыленного знания, которое каким-то чудом осело в его пустой голове.
— Откуда в вас столько неприязни? Дмитрий Шандин чем-то задел вас лично?
— Этот бессмысленный кусок биомассы? Единственна эмоция, которую он во мне вызывает — это недоумение, почему из тридцати пяти тысяч участников, Протей выбрал именно его.
— У вас нет никаких идей?
— Боюсь, что нет. Мы тщательно изучили все его прошлое, а также прошлое его родителей. Ничего странного, никаких отклонений от нормы выявлено не было, не считая хранения планшета с древними текстами, многие из которых не разрешены к прочтению людьми его социального статуса. Но мы часто закрываем глаза на подобные нарушения, особенно, если при этом граждане отличаются прилежным поведением.
— И это все, больше никаких отклонений?
— Практически, все.
— Практически?
— Да. Еще один момент — парень практически не пользовался гелькапсулой по прямому назначению, его погружения в вирт, помимо учебы, можно пересчитать по пальцам. Возможно, это как-то повлияло…
— А что говорит Протей? Ведь именно он выбрал этого кандидата.
— Кандидат выбран на основе данных многофакторного эвристического анализа.
— То есть, отвечать он не намерен.
— Именно так.
— Ну, хорошо, — мужчина на экране почти неуловимо нахмурился. — Мои аналитики уже приступили к расшифровке переданного тобой пакета данных. Надеюсь, там все, чем располагает сейчас «ВиртАрт». Но кое-что я хочу услышать от тебя лично. Скажи, какие планы в данной ситуации у этого борова, Сушицкого? Что он готовит к будущему заседанию?
— Ну, насколько я знаю, он хочет выступить с инициативой, чтобы именно его подразделение возглавило расследование причин сегодняшнего кризиса, апеллируя к тому, что игрок, который, без сомнения, является его отправной точкой, принадлежит именно Европейскому альянсу.
— Не уверен, что этот аргумент достаточно весом. Это все?
— Уверен, что нет. Но Сушицкий слишком хитер, чтобы делиться со мной всеми своими планами.
— Вы же утверждали, что он полностью вам доверяет!
— Полностью он не доверяет даже самому себе. Но мне он верит. Я добуду эту информацию, не сомневайтесь.
— Торопитесь, времени мало. Ко дню заседания я должен знать все, что есть за душой у этого старого, хитрого бегемота.
Щелкнув, экран проектора погас, и комната погрузилась в кромешную тьму.
Глава 2
К обеду погода, неплохая уже с утра, превратилась и вовсе в замечательную. Миллионы снежинок, ровным одеялом укрывающие кроны деревьев, крыши и газоны, сияли на солнце нестерпимым блеском. Мостовые и, местами брусчатые, местами деревянные тротуары, хоть и были тщательно выметены, но уже тоже покрывались, пока еще тонкой, кружевной снежной вуалью.
— Хорошо, а? — Донни прищурился, глядя на солнце, затем вдруг наклонился, захватил двумя руками горсть снега. Секунда, и крепкий, плотно сбитый снежок полетел мне в голову.
С трудом уклонившись, я хотел было урезонить разбушевавшегося друга, но увидев его насмешливый пришур, сам потянулся к ближайшему сугробу. Первая попытка оказалась неудачной, но я решил во что бы то ни стало добиться своего, раз уж начал. Донни тоже не остался в стороне и не прошло пары минут, как мы, отбросив всякие приличия, попросту валяли друг друга в снегу, пытаясь при этом натолкать его противнику за шиворот или прямо в рот.