Не знаю, то ли я был как-то особо убедителен, то ли на самом деле никто и не хотел связываться с местными властями и влезать в расследование, но, придя к согласию, уже через полчаса мы с трудом выгребали, толкая тяжелую шлюпку обратно к городу.
Перед отплытием, я попросил отвести меня к месту захоронения и несколько минут простоял перед двумя невысокими холмиками, прощаясь и прося прощения. Большой серый булыжник, исполняющий роль надгробной плиты, был один на двоих. Сделанная простым чернографитовым карандашом, обведенная для надежности несколько раз, на нем была короткая надпись: «Сессил Теннисон. Матрос Джон. Погибли в бою».
Пошарив взглядом по сторонам, я заметил за деревом, в нескольких метрах, третью могилу. Никаких опознавательных знаков на ней не было, ни камней, ни надписей. На всякий случай, запомнив это место, я вернулся на берег.
А за веслом, как я не хорохорился, Мариссе все же пришлось меня ненадолго, но подменять. Боли, как таковой, не было, просто через какое-то время накатывала такая противная слабость, что я не то, что весло, себя в вертикальном положении еле держал. Впрочем, оказались мы всего в часе гребли от порта, так что мука не продлилась слишком уж долго.
А по прибытии нас ожидал следующий сюрприз. Оказалось, никаких солдат в городе не было и близко, он все так же пестро шумел и переливался, как и вчера утром, когда мы только прибыли. В гостинице, в которую все же решили вернуться, уже успели прибрать вещи, которые оставались в номерах, а портье поначалу уставился так, как будто увидел восставших мертвецов. Впрочем, видимо, ими мы для него и являлись.
Сомнения в честности гостиничного персонала, которые зародились у меня еще до нашего побега, превратились в уверенность. Глядя на бегающие глазки портье, мне, как никогда раньше, хотелось треснуть кулаком по этой хитрой роже, но я держался. Раздувать сейчас конфликт было не с руки, учитывая, что время поджимало, и я почти физически ощущал, как оно утекает, как песок сквозь пальцы.
Гостиница, естественно, оказалась ничуть не повреждена, впрочем, меня это вовсе и не удивило. Весь спектакль был разыгран исключительно для того, чтобы мы опрометью бросились бежать, в панике не обратив внимания на все явные нестыковки и несоответствия.
Забрав свои вещи, мы перебрались в портовую таверну, которая, вопреки опасениям, оказалась вполне приличным местом и где никто и не подозревал, что вчера ночью тут, как сказал Ленгдон, разрабатывались зловещие планы убийства.
Оставив Донни с Мариссой отдыхать в дешево и скудно обставленных, по сравнению с отелем, номерах, я развил бурную деятельность, подгоняемый мыслью о том, время почти упущено и надо бежать сломя голову.
В конторе портового склада ожидало первое разочарование. Как оказалось, все наш багаж уже был получен кем-то, причем буквально пару часов назад, то есть в то время, когда Ленгдон был уже мертв. На мое возмущение по поводу того, что вещи выдаются неизвестно кому, начальник склада невозмутимо заявил:
— А у него квитанция была. Мне-то плевать, чей там груз, господин хороший, лишь бы уплачено было за хранение. Квитанцию показал — добро получил. А ваша-то квитанция где, а?
Мда. И возразить нечего, сам виноват. Поленился сходить на склад, порадовался, что с меня часть работы сняли, вот и получай теперь.
В беленьком домике начальника порта меня, очевидно, в виде исключения, ожидала радостная новость. Королевский флот покинул акваторию, и гражданские суда могли беспрепятственно заходить в порт. Счастливым случаем для нас оказался клипер «Махаон», который принадлежал Трансатлантической торговой компании. В данный момент он стоял под погрузкой, и по завершении ее отправлялся в порт Белиз прямо сегодня!
Возможность отплыть на этом чуде корабельного мастерства, которое, как с гордостью заявил его капитан, делает шестнадцать узлов в час, обошлось мне в сто двадцать золотых монет, и еще пять — начальнику порта за посредничество. Недешево, прямо скажу. Зато капитан клялся и божился, что доставит нас на место, самое большое, через двое суток. О такой скорости я и помыслить не мог, так что, не раздумывая, согласился.
Когда, уже с вещами, мы спустились к причалу, нас встречал красивый, как мечта, белокрылый «Махаон». В отличие от «Буревестника», он стоял на якоре в самой бухте, а не за волноломом.
— А почему он тут? — повернулся я к сопровождавшему нас начальнику порта. — Мне сказали, что суда не могут заходить в бухту, что тут слишком мелко.