Как и ожидалось, артиллерия противника на самом деле подвергла нас обстрелу неподалеку от Кобрю. Несмотря на выделываемые водителями пируэты, один снаряд все же угодил прямо в кабину следовавшего в нашей колонне «Опель Блица». Перевернувшись несколько раз, объятая пламенем машина упала вверх колесами. Наши водители, не обращая внимания на это, только сильнее давили на газ, выжимая из грузовиков все, что было можно.
Главная дорога у въезда в Новиль была усажена пихтами. Город представлял собой каменные здания с черепичными крышами и небольшими участками земли, отделенными друг от друга уже хорошо знакомыми нам живыми изгородями. Свернув с главной дороги налево, мы оказались на грунтовой дороге, которая вела к невысокому холму, где располагалось муниципальное здание. Водители нажали на тормоза, и мы стали выпрыгивать на землю. Оказалось, что здесь пункт сбора 2-го полка СС.
Когда мы доложили штандартенфюреру о прибытии, он выслушал наш доклад о количественном и качественном составе американских сил в Фуа. После этого он направил нас в стоявший через дорогу особняк, где располагался командный пункт и штаб.
Войдя туда, мы увидели нескольких офицеров, склонившихся над картами. Оберштурмфюрер с усталым видом сидел за заваленным бумагами столом. Подняв голову, он задумчиво потер виски.
— Откуда явились? — осведомился офицер.
— Из Фуа, оберштурмфюрер! Мы — саперный взвод! — ответил я.
Мы назвали ему фамилии, он занес их в колонку в книге.
— Шарфюрер! — обратился он к группе солдат, изучавших какие-то таблицы. — Проводите этот взвод в штурмовую группу Е.
Мы последовали за шарфюрером. Перейдя через улицу, мы стали спускаться вниз по холму.
— Вы что? Все еще бегаете с этими К-98? — спросил он. Я в ответ лишь недоумевающе посмотрел на него.
— Хотите получить нормальное оружие? Тогда давайте за мной.
Пройдя полем, мы оказались у небольшого фермерского домика, переоборудованного под арсенал. Чего там только не было —винтовки, пистолеты, гранатометы, наши, трофейные. Я тут же выискал себе MP-40/II. И тут же схватил его, пока кто-нибудь еще из взвода не опередил меня. В обмен на несколько магазинов для винтовки я получил рожки для автомата. Вооружившись автоматом, я сразу же почувствовал себя по-другому. Остальные бойцы взвода также выбрали автоматы МР-40, кроме разве что Бома, который предпочел взять StG-44. А гранат мы набрали столько, сколько могли унести.
Отсюда шарфюрер повел нас в другой фермерский дом, побольше. Дом был двухэтажный, пройдя через дверь, мы по деревянной лестнице поднялись наверх и оказались в большой комнате. Не успел шарфюрер представить нас, как вдруг кто-то позвал меня:
— Эй, радист!
На сей я раз я узнал этот голос. Рольф Хайзер. Мы обнялись. Шарфюрер, убедившись, что мы попали к кому надо, отчалил.
Хайзер ввел нас в курс обстановки. Слава богу, он не стал грузить всех историей о том, как я в свое время спас его, но видом продемонстрировал ко мне уважение. Узнав Крендла, он улыбнулся и ему. Оглядев остальных бойцов взвода, Хайзер повернулся ко мне, и по его физиономии я заключил, что никого из них он не знает. Правда, об этом он не заикнулся, а подвел меня к окну дома, выходившему на юг. В стене зияла почти двухметровая дыра. Рольф пояснил, что пробоина возникла после атаки с воздуха. Тут мне пришло в голову, что здесь можно устроить отличный наблюдательный пункт — весь южный сектор Новиля был отсюда как на ладони: дорога, поля, словом, все подходы.
Я подхватил «Пётрикс» и вышел в эфир по открытому каналу. Шпенглер с Райсом решили подкрепиться. Крендл с Бомом сидели, привалившись к стене, дремали. Я тоже был бы не против прикорнуть, но не мог отказать Хайзеру, предложившему перекинуться в карты.
— Ты не встречался со Стариком? — тасуя колоду, поинтересовался Хайзер.
— Мы доложили о прибытии какому-то штандартенфюреру, — ответил я.
— Ему, значит, — ответил Рольф. — Штандартенфюрер Кройц. Хороший мужик. Опытный. Но держи с ним ухо востро.
Я вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения.
— Группенфюрер Остендорф, — ответил Хайзер. — Из кожи вон лезет, чтобы получить обергруппенфюрера.
— Все верно, — вмешался роттенфюрер, беря розданные Хайзером карты. — И готов на все, чтобы получить повышение.
— А нам его лавры придется кровью окроплять, — пробормотал кто-то из солдат.
— Старик только и мечтает всех нас угробить, — пробормотал другой.
— Откуда вы явились к нам? — спросил Хайзер.
— Из Фуа, — ответил я, раскладывая карты по мастям. Подняв глаза, я увидел, что все уставились на меня.
— Мы так и не сумели удержать эту деревню, — добавил я.
Все многозначительно молчали, но было видно, что оценили важность и холодную реальность моих слов. Разумеется, никто не стал ни меня, ни моих товарищей ругать за неудачу, тем более, упрекать в трусости за то, что нам пришлось убраться из Фуа.
В дом зашли двое офицеров. Унтерштурмфюрер в чистеньком, ладно подогнанном обмундировании, в аккуратной шинельке, с ним — гауптшарфюрер с каким-то списком в руках. Он призвал нас к вниманию. Мы поднялись.
— Вот же черт! — вполголоса пробормотал Хайзер.
Унтерштурмфюрер с надменным видом стал расхаживать по комнате. Остановившись напротив меня, он посмотрел мне прямо в глаза. Потом, повернувшись направо, изрек:
— В этом городе существую колодцы. С водой. Так что, думаю, вам не повредит побриться и вымыться.
Повернувшись на каблуках, он направился к двери. Гауптшарфюрер услужливо распахнул створки, и оба вышли.
— Он что, серьезно? — недоумевал Крендл.
— Это унтерштурмфюрер Баумгартнер. Еще пару дней назад он был одним из нас. Потом заработал повышение, — констатировал Хайзер. — И тут же превратился в скотину.
— Нет, правда, он это серьезно? — снова спросил Крендл.
Хайзер заверил его, что, дескать, вполне. Мы вышли на холод й направились к колодцу.
— Глупость, — заявил солдат, опуская в колодец ведро. Оно брякнуло пару раз, стукнувшись о лед внизу.
— И что теперь? — поднял он на нас глаза.
— Очень просто, — потирая замерзшие руки, заявил Крендл. — Льдом ни умыться, ни побриться, — подвел он итог.
Мы стояли, прикидывая, как все-таки проломить ледяную корку, которой затянуло воду в колодце.
— Есть идея, — осклабившись, сообщил Крендл.
И не успели и слова сказать, как он извлек ручную гранату и швырнул в колодец.
— Боже мой! — пролепетал кто-то прежде, чем она взорвалась. Из колодца взметнулся фонтан воды и ледяных обломков. Одни расхохотались, другие стали опасливо озираться — ну, и наделал ты переполох, парень!
Мы увидели, как к нам во весь опор через поле мчится гауптшарфюрер, тот самый, что приходил вместе с Баумгатнером.
— Дьявол! Только этого не хватало! — пробурчал Крендл.
— Что здесь происходит? — рявкнул гауптшарфюрер. — Вы не в своем уме? Швырять гранаты в колодец! Вы понимаете, что это означает. Нанесение вреда имуществу рейха!
Кто-то рассмеялся. И так заразительно, что и мы не выдержали и стали хохотать. Гауптшарфюрер пришел в бешенство, что лишь усугубило комизм ситуации.
— Вы все за это ответите! — выкрикнул он. — Я буду ходатайствовать о расследования этого безобразия! Это не что иное, как нанесение вреда имуществу рейха!
— Путем злоумышленного... подрыва гранатой... колодца с водой, — со слезами на глазах, задыхаясь от хохота, пролепетал роттенфюрер, и все мы просто зашлись хохотом. Мы и сами были не рады, в целом, ничего особенно смешного в этой ситуации не было, однако после мёсяцев страха за свою жизнь, стресса, грязи, холода и всех ужасов войны на нас накатил приступ неудержимого смеха, что-то вроде истерики.
Никакого расследования, разумеется, не было. Все понимали, что эта история гроша ломаного не стоила, и о ней благополучно позабыли.
Уже после полудня у наших зенитных батарей работы стало невпроворот — к Новилю приближались армады бомбардировщиков союзников. Всем было предписано за-биться в подвалы и траншеи. Никто с определенностью не мог сказать, собрались ли англо-американцы в пух и прах разнести Новиль, однако упомянутые меры были более чем оправданны. Несколько минут спустя затявкали наши зенитки, а потом послышались глухие разрывы. Новиль бомбили.