– Есть, – поднял руку как ученик, Рохля. – А что делать мне?
– Тебе, Рохля, нужно будет приступить к своему служению в снежных горах среди дворфов. Первого пророка я тебе уже подготовил. Скоро с ним проведет занятие Авангур и ты отправишься под моим контролем в горы. Доволен?
– Нет. Почему в горы дворфов?
Хранитель был в своем репертуаре. Его бестолковость соперничала с его непомерной наглостью и все вместе приводили сына творца к большим неприятностям.
– Это для тебя учеба, Рохля. Будешь набивать руку на дворфах, прежде чем отправишься к гномам. Тут Беота тебя не достанет, а там пустит под жертвенный нож. И хоть ты бессмертный, но боль будешь чувствовать настоящую. Уяснил? Ты только запомни: – она любит отрезать мужикам яйца.
Напоминание о беспощадной сестре сделало его сговорчивым.
– Уяснил, – покорно произнес он.
– Ну, тогда все свободны. А Вас, Рохля, я попрошу остаться.
Глава 2
Закрытый сектор. Град на горе. Космос Закрытого сектора. Планета Сивилла. Снежные горы
Рохля, который был моим адъютантом, когда мы проходили «лабиринт хранителей», был хоть и самым глупым, но послушным. Хотя определение «глупый» для сынов творца не подходило. Они не были глупыми, в том смысле, как понимаем мы, люди. Они были гораздо умнее, сообразительнее, и могущественнее любого из смертных. Но та слабость, которую они питали к единоличному могуществу, та жажда обрести это могущество и стать самым, самым главным из хранителей, делала их очень слабыми. Будучи существами сверхъестественными и ощущая это всем своим естеством, они жили горькой завистью к своему Творцу. Он-то ушел, а они остались. И в их воспаленном фантазиями сознании, жило понимание, что освободилось место старшего, и его можно занять. И начали они борьбу за власть еще по пути к выходу из «лабиринта». Предавали, топили друг друга и становились жертвой огромной паучихи. Лишь Рок, как самый скрытный, уступчивый и тихий, кого не принимали в расчет, сумел подговорить Кураму и Беоту и вместе они первыми прошли путь, который был испытанием на пригодность к служению.
Рохля на мой взгляд был самый кичливый, самый наглый и самый трусливый из хранителей. Он исподлобья смотрел на меня и в его глазах попеременно чередовались, сменяя друг друга, ненависть и страх. Я даже до конца не понимал, как с ним работать. Чтобы он не натворил бед, его нужно было контролировать и сдерживать, как коня уздой и такая «уздечка» у меня была. Звали ее Мата. Служанка Лии, которую убила Рабе и дух которой я поселил на своей горе, дав ей новое тело.
– Мата! – позвал я и девушка тут же появилась рядом. – Присядь за стол, – распорядился я. – Нам надо поговорить.
Я сел первым и подождал пока усядутся эти двое. Рохля сидел насупленным, Мата с очень серьезным лицом.
– Слушайте меня внимательно! – проговорил я и стал детально излагать свой план перехвата управления дворфами. План был простой и потому на мой взгляд надежный. Дворфам был нужен мессия, который поведет их … Скажем так – к лучшей жизни. Им стал Рохля. Чтобы в него поверили, я подготовил проповедника Бурвидуса. Ничего нового я не придумывал. Взял за основу историю Земли и методы, которые работали. Как к Авраму во сне явился бог. Так и к Бурвидусу явится… Мата под видом Беоты. Как Моисей был возведен богом на гору и там получил скрижали, так и Бурвидус будет возведен на мою гору, где встретится с «Богиней» и ее Братом и получит благословение на служение.
Когда мы все обсудили и роли были распределены, я отправился за Бурвидусом. Перенес спящего на гору и удалился во дворец.
– Бурвидус, который видел своего милорда «в деле», когда они были еще пленниками демонов, боялся Ирридара до икоты. Он не обманывался его юношеской внешностью и знал, на что способен этот человек. Этот юноша с красивым загорелым лицом не щадил врагов и мог проливать кровь реками. Когда его любимая розочка Лия выдала своего жениха графу, кровь в жилах Бурвидуса словно заморозилась. Его объял смертный холод и приняв напиток как яд, он впал в забытье. Дворф понимал, какой вред он нанес графу и не ждал для себя ничего хорошего.
Проснулся Бурвидус от нежного прикосновения к щеке. Так нежно и любовно трогала его только Лия. Не открывая глаз дворф безмятежно улыбнулся. Ему стало приятно и хорошо. Он снова рядом со своей ненаглядной птичкой.