POV Вили
В груди жжётся, а тело то и дело бросает в жар. Я пошевелилась, понимая, что проснулась, но желая снова провалиться в сон. Мне необходимо убежать от реальности, чтобы забыться. Не хочу верить и осознавать, что уже ничего не вернуть.
В дверь тихонечко заскреблись. Я лишь шумно выдохнула. Малейшее движение вызывает покалывание. Чуть двигаю головой, чтобы посмотреть, кто приоткрыл дверь. В неё просовывается темная чёлка.
- Долго ты ещё будешь тут лежать? – спрашивает мой братик, аккуратно, словно боясь, что я его выгоню, входит в комнату мамы, в которой я поселилась месяц назад.
- Вечно, - буркнула я, уткнувшись носом в подушку.
- Ну же, Вили, - брат плюхается на кровать с помятой простынёй и сбившимся одеялом. – Давай сходим куда-нибудь? На улице очень тепло, и солнце вон как ярко светит, погляди. Пойдем, а?
- Не хочу. Ничего не хочу.
- А я хочу! – упрямится братик. – И ты ведь должна обо мне заботиться, разве нет? Я хочу мороженое из «Пингвинчика».
Губа дергается при упоминании маминого любимого детского кафе. Она часто водила нас с Захаром поесть шоколадного мороженого, вплоть до того момента пока болезнь не уложила её в эту самую кровать, а затем и в место гораздо ужаснее. По коже прокатывает дрожь, когда страшная картинка вновь всплывает перед глазами.
- Вили? – Брат касается моего плеча, слегка встряхивает. – Давай сходим?
- Иди с папой, - отмахиваюсь, но уже понимаю, что мне не отвертеться.
- Он не пойдет. – Захар грустно вздыхает. – Папа заперся у себя в кабинете. – Кто бы сомневался? - Он там пьет уже месяц, а ты лежишь здесь. Приехала тетя Оля и дядя Фил. – Жмурюсь. Эта новость меня не радует. - Настроение у неё как у Гошика.
Усмехаюсь. Захар всегда попадает в точку. Очень точное сравнение тетки и соседской овчарки, которая каждый раз взрывается отчаянным лаем, когда мы проходим около забора.
- Хорошо, - обречённо выдыхаю. – Дай мне пять минут.
Брат радостно подпрыгивает, соскакивает с кровати и пулей вылетает из комнаты. Мне ничего не остается, кроме как тоже встать с постели, чтобы побрести в свою комнату.
На голове воронье гнездо, под глазами фиолетовые мешки, а на коже следы от помятой подушки. В груди печёт, когда я пытаюсь придать себе менее убогий вид. Волосы закатываю в высокую култышку, принимаю душ, чтобы хоть чуть-чуть освежиться, и чтобы люди в кафе не шарахались от меня словно от прокаженной.
Надеваю на себя первое попавшееся – черные джинсы и тонкий невзрачный свитер. Какая разница, как я выгляжу?
Брат уже ждёт меня внизу. На улице и правда тепло. Май только начался, а солнце уже диктует свои правила. Хорошо, что я додумалась взять солнцезащитные очки, чтобы скрыть огромные синие мешки под глазами. Они еще и от солнца защитят.
Мороженое приятно охладило внутренности, но пожар, находящийся глубоко внутри, так просто не потушить. Боль поселилась внутри навечно, глубоко запустив длинные корни. До неё не добраться и не выковырять. Да я и не хочу. И пусть со временем я научусь с ней сосуществовать, она всегда будет влиять на мою жизнь.
Я медленно двигалась по небольшому скверу, ведущему к нашему дому. Брат тоже не спешил. Чем ближе мы подходили к дому, тем медленнее становился шаг.
- Знаешь, - вдруг говорит младший братик, и слова его звучат вовсе не по-детски, - мама бы очень расстроилась, если бы увидела, что происходит в доме после её ухода.
Коленки дрогнули. Я остановилась, повернулась к брату.
- Она очень боялась, что папа вновь начнёт пить, а ты замкнёшься в себе.
Захар нахмурил свои не по годам густые брови. Мой братик всегда вёл себя словно взрослый.
- А о тебе она не переживала? – Мой голос тихий и такой же слабый, как я сама.
- Нет. – Он поджимается губы. – Мама говорила, что я сильный и со всем легко справлюсь.
Улыбаюсь против воли. Мама была права всегда и во всем.
- Она сказала мне, что я должен позаботиться о тебе.
- Обо мне? – опешила я, прибавив голос от неожиданности.
- Да. – Захар опустил голову, уставившись в свои ботинки. – Я, правда, пока не очень знаю, как о тебе заботиться, но скоро я вырасту и научусь. И тогда ни тетя Оля, ни дядя Фил не смогут тебя обидеть.
В груди разлилось тепло. Я закусываю нижнюю губу, задерживаю дыхание, чтобы сдержать всхлип. Брат поднимает на меня свои шоколадные глаза, обрамленные пушистыми ресницами.
- Только не реви, - простонал он, увидев мои заблестевшие глаза, наполнившиеся солёной влагой.
Улыбаюсь, оголив зубы, шмыгаю носом, затем качаю головой.
- Не буду.
Я провожу рукой по прическе Захара, зачёсывая его волосы вбок, оголяя выстриженный узор - такой он у меня модник.