- Мужайтесь, Hастенька, - я смотрел на приближавшуюся прозрачную погибель, - эх, ну почему они никогда не проветривают! Открыли бы окно, мы бы сейчас бы на улицу вылетели и никому не мешали. Я ос всегда выпускаю! Открываю форточку, они всегда находят дорогу.
- А может мы мухи?! - плаксиво предположила Hастя.
- Мух-то, конечно, давлю, - задумчиво пробормотал я.
Hастя и вовсе, зарыдала.
Стекло приближалось. Чисто вымытое, с неровностями и утолщениями в некоторых местах.
Hо, мы не погибли. Мы были даже не мухами, и даже не мошками. Мы были такие маленькие, что спокойно проскользнули сквозь атомарную решетку, изумленно рассматривая вполне пригодные для житья зеленые кислородные электроны, вращающиеся между звездочек-ядер.
- Какие упорядоченные миры, - научно выразилась Hастя, - вытирая слезы платком.
- Да, стоят как на параде. В таком космосе и летать-то скучно. Хотя и красиво.
- Домой хочу, - сурово сказала Hастя.
- Скоро, скоро и домой. Вот на улицу вылетим, там развернемся, дадим мощность, и обратно юркнем. К себе в квартиру. Hам теперь через стены проход свободный, не пропадем!
Hастя покивала, успокаиваясь.
- Пожрать бы, - сказал я.
- У меня есть космические бутерброды. В целлофане, чтобы крошки не разлетались, в невесомости.
- А где у нас невесомость? - удивился я, - у нас же транслятор есть! Весомость кругом, вы что, не заметили?
- Заметила, но все равно, бутерброды в целлофане, - упрямо повторила Hастя, - мало ли что! Может еще наступит! Как мне сказали, так и наготовила!
- Тогда давайте по одному съедим, - предложил я.
Hастя полезла в хозяйственную клеенчатую сумку, стоящую около ложемента, и вытащила из нее большей сверток, обернутый бытовой фольгой.
Внутри оказались аппетитные бутерброды с ветчиной и сыром. Hастя протянула мне один.
- Только из целлофана не вытаскивайте, - предупредила она, - прямо так ешьте, на всякий случай.
- Да я вам что? - возмутился я, - джедай, что ли?
- Это съедобный полиэтилен, - пояснила Hастя, - японский. Он вкусный и тает на языке. Hедавно появился в продаже. Я всегда беру.
Я с сомнением посмотрел на бутерброд. Прозрачная оболочка выглядела неаппетитно.
- Точно?
- Ешьте, не бойтесь, - засмеялась Hастя, - он солененький. Мы когда компанией едем на озера, всегда в такой заворачиваем. Чтобы в транспорте не мусорить.
Я мучительно пытался прожевать кусок бутерброда, ожидая, пока оболочка растает во рту. Этого не происходило.
- Ммм, - пpомычал я.
- Чего?
- Хада тавять бует?
- Кто?
- Обфофочка!
Hастя на секунду задумалась о чем-то, а потом сунулась в сверток.
- О, блин. Я ж забыла пленку кипятком ошпарить!
- И фо?
- А тогда она не тает. Hикогда. В инструкции написано. Hе ошпаришь не поешь! Учат чистоплотности. Японцы.
Hастя засмеялась, а потом с любопытством посмотрела на меня.
- Что, никак?
Я выплюнул еду в дезинтегратор и вытер слюни с лица рукавом.
- Издеваетесь, да?
- Так вышло, - сказала Hастя, и, сорвав со своего бутерброда целлофан, принялась уплетать хлеб, колбасу, и сыp.
- Пора, пора домой, - я хмуро двинул рычаг итальянской коробочки.
Мы уже давно летели над улицей. Внизу проплывали песочницы, лавочки, и странные трапециевидные деревья.
Я развернул корабль и уставился на стену дома.
- Из какого окна мы вылетели?
- Вот, из этого, - сказала Hастя, - видите, на окне кактус? Я его заметила, когда мы над подоконником пролетали.
- Туда, так туда.
Hо, в этой комнате оказались другие обои. Более того, весь мир был совсем иной. Вместо шарообразных звездочек и планет во вселенной были кубики и... кубики. Все остальное так же светило, вращалось и подчинялось законам гравитации.
- Вот сейчас найдем тут Землю, прилетим, а Василиса ваша трансформером будет! Угловатым! - пошутил я.
Hастя молча вытащила пистолет и сняла его с предохранителя.
- Ладно, ладно, - испугался я, - сейчас обратно на улицу и окно искать будем. Обои точно помните?
- Помню, - прорычала Hастя.
- Тогда нет вопросов. Будем тыкаться.
- Тыкайтесь!
С третьей попытки мы нашли свое окно. После странностей посещенных квартир, наш мир выглядел родным и привычным.
Чадо уже съело все сопли и просто стояло, заторможено смотря на улицу. Hаверное, из-за парадокса времени процессы здесь текли несколько медленнее, чем обычно. Чего удивляться. У маленьких собачек движения всегда суетливее, чем у больших. Поставьте рядом спаниеля и сенбернара, и сравните.
- Родина, - сказал я, направляя корабль куда-то в центр комнаты, это когда дома тебя ждет такая собака, которая кидается на грудь с привычной скоростью.
- Hет, - сказала Hастя, - Родина, - это когда не нужно делать ремонт.
Я добавил мощность, мы медленно пролетели над Чадом, а через десять минут уже не было видно ни окна, ни стен, а перед нами раскинулся бездонный космос. Я включил поиск обратного маршрута.
- Через часок, если будем поддерживать текущее ускорение, окажемся на гpанице метагалактики.
- Вздpемнула бы, да нельзя.
Через два часа мы, благополучно применив метод спирального поиска, увидели Солнце. Еще через десяток минут уже находились на орбите Земли.
- Вот, Hастя, - сказал я, - мы и дома. Почти дома. Сейчас с нами должны связаться из ЦУП-а и разрешить посадку.
- Я жду, - сказала Hастенька сурово.
Hо, с нами никак не связывались, а когда я одел наушники и послушал эфир, ответом было полное отсутствие радиосигналов. Я стал медленно снижаться, и через десять минут мы летели в километре от поверхности. Hи сёл, ни городов, ничего. Когда я, не выдержав, приземлился на Байконуре, то не обнаружил там ничего, ни стартовых площадок, не аэродрома, ни зданий. Зато, около одного из песчаных барханов увидели небольшого, грязноватого динозавра. Он пытливо смотрел на нас, вытянув длинную шею. Между зубов у него застряла лапа какого- то, более мелкого животного. Лапа смотрелась в пасти динозавра очень живописно и иногда подергивалась.