Решительно встав с кровати, Вика принялась искать свои вещи. Ей нужно уйти отсюда, немедленно, пока Андрей снова не стал сыпать соль на ее раны, которые и без того адско болели. Она больше не хочет разговаривать, не хочет его даже слышать и видеть, и чувствовать тоже ничего не хочет!
***
Стоя на кухне, Андрей докуривал сигарету и пытался понять себя, хоть это и было бесполезным занятием. Но одно он точно понял — он не может без Вики.
Он был так морально вымотан, что уже не хотелось ничего делать или куда-то идти, поэтому сегодня Андрей остался дома в гордом и печальном одиночестве. И когда среди ночь в его дверь постучали, он ожидал кого угодно, но только не ее. Вика пришла к нему сама, она стояла у порога его квартиры, такая растерянная и такая необходимая. И она молчала. Сначала он мало что понимал — зачем она пришла, если ничего не говорит? Но в ее взгляде все было ясно без слов. И он решил не нарушать эту тишину и заполнить ее Викиными стонами.
Он злился, он ненавидел, и он любил ее, безумно хотел и нуждался. Только с ней он по-настоящему наслаждался близость, что порой кружилась голова от переизбытка ощущений. И как же было больно, что и кто-то другой вот так наслаждался Викой, его Викой, целуя, прикасаясь к ее телу так же, как это делал он. Причем, это все могло происходить прошлой ночью…
Эта мысль жгла и душила, но даже она не смогла остановить его желание обладать ею, пусть это делал кто-то другой всего несколько часов назад. И от осознания такой необходимости в ней ему становилось страшно, больно и гадко. А ведь дело было не только в сексе. Он скучал по их отношениям, чистым, светлым, когда было доверие, и не было этой гнетущей ревности, имеющей место быть. Он скучал по их непринужденным беседам, по ее смеху, по обычному ощущению, когда он обнимал ее, держал за руку или просто сидел рядом. Когда-то это все было, и это все Вика сожгла своей изменой, выжигая вместе с этим и его душу и оставляя ее тлеть горячими углями. И если бы он на себе это все не прочувствовал, то никогда не поверил бы, что такое может быть, что можно так любить, так ненавидеть, и так страдать.
Потушив окурок, Андрей собрался в спальню, но, выходя из кухни, заметил Вику, которая стояла в коридоре, начиная одеваться и держа в руке свою одежду. Он подошел и, обхватив рукой ее вещи, попытался отобрать, но Вика стала упорно сопротивляться. Андрей дернул на себя, привлекая Вику ближе, еще обнаженную и такую красивую. В нем с новой силой начинало закипать и без того неутолимое желание.
— Отпусти, — прорычала она и потянула вещи на себя, Андрей обратно, заставляя Вику упереться в него своей аппетитной грудью с соблазнительно торчащими сосками.
— Она тебе пока не понадобиться.
И с силой выдергивая из руки одежду, Андрей прижал Вику к себе, обнимая за талию, обхватывая затылок, и впиваясь губами в губы, жадно, властно, требуя немедленного ответа. И Вика покорялась, напористо скользя по его губам, ласково принимая его язык в свой рот и дразнясь ловким язычком. От одного ее поцелуя он уже терялся в ощущениях, когда она еще льнула к нему, обнимая за шею и раззадоривая своей грудью, которая без конца терлась о его торс из-за неровного дыхания.
И все было бы прекрасно, если бы его не терзали неприятные мысли. И прервав поцелуй, Андрей прошелся губами по щеке, прокладывая дорожку поцелуев до самого уха, и тихо спросил:
— Ты вчера спала с этим своим "другом"?
— Нет, — выдохнула она.
— А чем же вы тогда занимались?
— Андрей, твоя ревность уже переходит все границы. Ты понимаешь это?
— А ты понимаешь, чья в этом вина? Так ты спала с ним?
— Я же сказала, что "нет"! — резко ответила она, после чего на мгновение зажмурилась, унимая чувства и переходя на мольбу: — Андрюш, если ты меня не прощаешь, если не можешь это сделать, то отпусти меня. Прошу.
— Я не могу это сделать.
— Не можешь простить или отпустить?
— И то и другое. Не могу, — ответил он, касаясь носом щеки, слегка целуя в губы.
— Отпусти меня, — молила Вика. — Я не могу так.
— Думаешь, я могу? Любить и ненавидеть одновременно; желать прикасаться к тебе и думать, что так же к тебе прикасался другой; — и от злости, набирающей силу с каждым словом, Андрей повышал тон, — заниматься с тобой любовью и понимать, что то же самое…
— Андрей, хватит! — выпалила она.
— Думаешь, я могу?! — почти сорвался он на крик.
Оттолкнув ее от себя, Андрей прошелся по коридору, снова сжимая кулаки и пытаясь успокоиться. Опустив голову, Вика опять начала собирать с пола вещи. Подскочив к ней, Андрей со злостью выдернул их из ее руки, замечая в глазах любимой слезы, от которых его злость резко схлынула — ну что же он за идиот то такой?
Взяв ее лицо в ладони, Андрей притянул Вику к себе и принялся целовать в мокрые щеки, в глаза, стирая с них губами соленые слезы.
— Прости, родная. Я знаю, что тоже виноват. Прости. Я уже с ума схожу от своих мыслей, от своей ревности. Я так скучал. — Собрав слезинки, Андрей коснулся мягких губ, нежно и осторожно, а потом зашептал в них: — Ты моя, только моя…
— Андрей…
Но он не дал ей договорить, закрывая рот Вики своими губами, требуя поцелуя, настаивая на большем, в чем так сильно нуждался и по чему так сильно истосковался. Руки наслаждались касаниями к нежной коже, изгибами любимого тела, любимых форм. А накрыв рукой самую волнующую часть ее тела, Андрей скользнул пальцем в разгоряченное лоно, которое всегда было готово принять его, вот так же, как и сейчас. Вика блаженно ахнула, впиваясь пальцами в его плечи, подтверждая свой сладостный восторг. И подхватив Вику на руки, он прислонил ее к стене и заполнил собой, всю, целиком, упиваясь ее мукой удовольствия, ее тихими стонами и теплым дыханием на своих губах.
Ему казалось, что больше ничего в жизни ему и не надо, кроме того, чтобы быть рядом с ней, внутри нее, так близко, как только это возможно. И чтобы больше никто не мог быть рядом с его девочкой, дышать вместе с ней одним воздухом, сгорать в одном пламени.
Не выпуская Вику из объятий, которая обнимала его торс своими прекрасными ножками, и держалась за шею нежными руками, Андрей снова понес ее в спальню и сел на кровать, предоставляя ей свободу действий, с чем она всегда великолепно справлялась. В такой позе он мог вдоволь усладиться ею, гладить изящный изгиб спины, целовать самые вкусные участки тела, и помогать ей двигаться, сжимая в ладонях самую округлую ее часть.
Все остальное уже не имело значения, не в эти минуты, не сейчас… только она…
И впиваясь ногтями в его плечи, Вика запрокинула голову, подставляя ему задорно торчащую грудь, которую сразу поймали его губы. И он услышал ее крики экстаза, и почувствовал дрожь ее тела, и как влажное лоно стало ритмично сжимать его возбужденную плоть. И он остро понял, что без этих ощущений, без этих моментов, без нее, он больше не в состоянии жить…
Обнимая Вику, Андрей, чувствовал, как по телу разливается приятная истома, после такого секса, после такой ночи — через шторы уже давно пробивался утренний рассвет. Андрей закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать и не пускать в голову противные мысли. Сейчас он хотел лишь чувствовать любимую девушку, и только на это уже хватало сил. Слишком вымотали его последние дни, когда Вики не была рядом, когда она была так близко и с кем-то другим… Но сейчас она с ним, в его объятьях, и он не хотел ее больше отпускать, лишь бы снова не дать волю свей непрошенной боли, своей ревности, которые накрывали его колючими воспоминаниями… ему срочно нужно покурить!