До конца перехода шапки и рукавицы мы уже не надевали. Больше того, за шесть часов мы успели так загореть, что нам позавидовал бы любой любитель загара, возвращающийся из Крыма. В мае и июне человек загорает в Арктике довольно быстро и густо. Кристально-чистый воздух, почти лишенный пыли, позволяет ультрафиолетовым лучам в изобилии проникать до поверхности земли.
Воспользовавшись погодой, мы без остановки шли вперед. Стоял полный штиль. Солнце светило непрерывно. К полудню температура воздуха немного поднялась. Путь доставлял одно удовольствие.
Г. А. Ушаков в майском походе.
Миновав мыс Фрунзе, мы около 20 километров шли на юго-восток, пока, как сначала нам показалось, не достигли вершины глубокого залива. Однако, поднявшись на берег, возвышавшийся здесь до 50 метров, мы увидели в том же направлении широкий морской рукав, который можно было проследить взглядом еще километров на двадцать к юго-востоку. Вдали виднелись крупные льдины с округлыми, обтаявшими вершинами, а по берегам, с обеих сторон рукава, сближались куполообразные возвышенности ледников.
После только что проведенных астрономических наблюдений мы точно знали свое местонахождение. Морской рукав уходил к мысу Октябрьскому, расположенному в проливе Красной Армии. А мы уже знали, что там, против Известняковых островов, лежит глубокая излучина, уходящая в теперешнем нашем направлении.
Не могло быть сомнений, что мы стояли перед новым открытием. Перед нами лежал еще один пролив, вторично рассекающий на севере массив Северной Земли. Впоследствии так это и оказалось. Это был пролив Юнгштурма.
Ровный лед, освещенный ярким солнцем, и наше желание поскорее убедиться в новом открытии так и звали вперед. Но тут заговорил расчет. Время уходило. Надо было спешить, чтобы до наступления распутицы начать второй маршрут, пересечь центральную часть Земли и выйти на побережье моря Лаптевых. А места, где мы сейчас находились, лежали совсем недалеко от нашей главной базы. Положить их на карту мы могли в любое время. Эти соображения удержали нас от соблазна исследовать новый пролив.
Решили не задерживаться со съемкой не только пролива, но и вновь открытого острова, отложив эту работу до более удобного времени в будущем, а сейчас заканчивать путь вдоль западных берегов Земли, завернуть на нашу главную базу и, не задерживаясь там, отправиться в следующий маршрут.
Приняв такое решение, мы пересекли пролив и на следующий день вышли на мыс, названный именем Буденного. Сложенный темными, почти черными известняками и достигающий значительной высоты, он выглядел совсем как бастион, резко выдвинутый к западу против вздыбленных торосами наседающих льдов. Незаходящее солнце попрежнему катилось по ясному небу, что позволило определить здесь новый астрономический пункт.
Вечером 28 мая мы открыли мыс Дзержинского, а на следующий день залив Калинина и полуостров Крупской. Южиый берег последнего уходил на восток. Здесь лежал вход в пролив Красной Армии.
На горизонте узкой полоской виднелись острова Седова. Там была наша база. Выложив в конечной точке съемки каменный столб и оставив здесь неизрасходованное продовольствие, взяли курс на юг.
Через шесть часов подкатили к нашему домику и были встречены обрадованным Васей Ходовым.
Поездка длилась 38 суток. Прошли мы за это время 701 километр и положили та карту всю северную часть Земли.
Кончался май. Вместе с ним успешно закончился большой этап в работах нашей экспедиции.
Необычные враги
Где-то липа цветет
Два дня мы провели в нашем домике. Два дня отдыха! Не так-то уж это много после 38 суток ледяного похода. Но, по терминологии спортсменов, мы были «в полной форме», и двухдневная передышка казалась для нас вполне достаточной, чтобы пуститься в новый поход.
Вася Ходов, видимо, изрядно стосковавшийся, ухаживал за нами, как нянька за малыми детьми. Он пек, варил, таскал снег, грел воду для ванн, кормил нас и всячески проявлял свое внимание. Но радость встречи не сказалась на его характере. Будучи всегда немногословным, он и сейчас ухаживал за нами молча. Только теплые взгляды да мягкие, предупредительные движения выдавали настроение юноши и его отношение к нам. Он старался угадать каждое наше желание. И его молчаливость и скупость в выражении чувств придавали этому вниманию еще больше задушевности и тепла.
Вася жадно слушал наши рассказы о путешествии, но ничего не говорил о своей жизни в одиночестве. Пришлось нам первым приступить к расспросам.