Александр Ксаверьевич обладал комическим талантом. Я хохотала до слез на спектакле в лицее, когда он играл роль дочери городничего в «Ревизоре» Гоголя.
Летом, когда кончались скачки в Красном Селе, он приезжал на короткое время в Луцыковку. Он был весел, остроумен, и мне было грустно, когда он нас покидал. Остался в памяти его отъезд в Киев верхом на серой арабской кобыле Медузе. Он участвовал тогда в конкурсе на быстроту пробега при сохранении свежести лошади…»
Хотя Александр Ксаверьевич учился в гражданском учебном заведении, он был отличным наездником — быть может, одним из лучших в то время. А это было нелегко русские кавалерийские и казачьи полки всегда славились первоклассными конниками. По словам тренера И. С. Гаташа, служившего в конюшне Булатовича, «для Александра Ксаверьевич а не существовало лошади, которую он не смог бы укротить».
Так, в общем довольно размеренно, текла жизнь А. К. Булатовича — до тех пор, пока события, на первый взгляд, никакого отношения к нему не имевшие, резко изменили судьбу способного преуспевающего офицера, которого, безусловно, ожидала блестящая карьера.
Что же произошло? И отчего, следуя за Александром Ксаверьевичем Булатовичем, мы должны теперь покинуть и светский Петербург, и патриархальную Луцыковку и отправиться в Африку?
В семидесятых годах минувшего века европейские державы — Англия, Франция, Германия, Бельгия, Испания и Португалия — начинают ожесточенную борьбу за раздел Черного континента. В 1876 году они владели всего лишь десятой частью Африки, а на рубеже нового столетия в колонии было превращено девять десятых ее территории.
Независимость сохранили лишь Эфиопия и прилегавшие к ней с юга и юго-запада почти неисследованные области да некоторые труднодоступные районы центральной части континента.
Эфиопия издавна привлекала к себе взоры европейских колонизаторов. В этой богатой природными ресурсами стране скрещивались экономические, политические и военные интересы Англии, Франции и Италии. Обладание Эфиопией открыло бы для них путь к созданию огромных колониальных империй. Кроме того, колонизаторы не могли смириться с тем, что богатства Эфиопии — золото, кофе, слоновая кость, хлеб — достаются не им. В европейских кабинетах никто не сомневался, что дни независимой Эфиопии сочтены. Она находилась в плотном кольце колониальных владений Французского Сомали, Английского Сомали, Итальянского Сомали и Эритреи, Англо-Египетского Судана. Спорили только о том, кто же именно заставит покориться царя царей Эфиопии.
Италия полагала, что у нее больше, чем у Англии и Франции, прав на захват этой страны. Она считала себя обделенной, так как позже других приобщилась к дележу Африки, и завоевание Эфиопии, по мнению итальянских правящих кругов, только восстановило бы справедливость. Англия и Франция полагали иначе. Они не намерены были уступать Италии такой лакомый кусок. Вначале колонизаторы применили давние испытанные методы они заключали сделки с феодальными князьями — расами, разжигали религиозную и племенную рознь, снабжали оружием и деньгами глав враждующих группировок, интриговали против своих европейских соперников.
Наибольшую активность проявляли Англия и Италия. Англия стремилась претворить в жизнь давно вынашиваемые планы — захватить области Центральной Африки, которые отделяли ее колонию Уганду от контролируемого ею Судана, и таким образом объединить свои владения и зоны влияния от Средиземного моря до мыса Доброй Надежды. Из Момбасы, от берега Индийского океана, предполагалось проложить железную дорогу мимо озер Виктория и Альберт до Хартума. Но на пути лежала Эфиопия, которая в этой дороге была отнюдь не заинтересована. Вот почему Англия, стремившаяся овладеть нужными ей для строительства дороги западными областями Эфиопии, не препятствовала агрессивным намерениям Италии, а даже поощряла их, стремясь заручиться ее поддержкой. Между этими странами были заключены закулисные грабительские сделки, согласно которым Италии доставалась значительная часть Эфиопии.