Это болезненно, горько, печально.
Всё равно приходится постоянно выбирать, передвигаясь по полотну жизни петлями и зигзагами, изредка перебегая или перепрыгивая на другую тропинку бытия, за которой опять может появиться резкий поворот, а то и разворот.
Так и рисуем узор своей незрячей судьбы: танцуем джигу, пока молоды и сильны, затем переходим на вальс, замедляя его движения год от года, после начинаем топтаться на месте и наконец, вовсе останавливаемся, удивляясь, зачем вообще нужны эти бесполезные,беспорядочные движения.
Сейчас Антон намерен именно танцевать. Душа его поёт, вытворяет с ним разные непонятные штучки, значение которых до него пока не доходит, но ох как хочется испытать всё это неведомое, исследовать каждый потайной уголочек непознанного.
– Меня сюда на практику направили. Продавцом. Наверно надолго. Хотя, точно не знаю. Как получится. И никого знакомых. А ты здесь живешь?
– Работаю. Зоотехником… во-о-он в том совхозе, – отвечает юноша и показывает на противоположный берег реки, скрытый опустившимся в пойму густым туманом, – тоже не знаю, надолго ли. Положено отработать три года. Пока чуть больше полгода освоил. Там и живу, в совхозной конторе. У меня комната. С печкой. Малюсенькая, правда, но тёплая и удобная. Книги есть, стереофонический проигрыватель. Совсем неплохо устроился для глухой деревни. Скучновато, конечно. Зато здесь охота, рыбалка, грибы, ягоды, природа нетронутая. На спорт времени хоть отбавляй. Приспособился. Только подружки нет. А вы не хотите... ну, это... дружить со мной?
Краска залила лицо: дотронься и обожжёт. Все-таки хватило смелости.
– А ты заходи ко мне чаще. Вдвоём веселее, – сказала Лиза и подала малюсенькую ладошку, свернув её лодочкой, – будем знакомы. Я здесь не очень далеко живу. Точнее не я – моя семья. От районной автостанции около часа на автобусе и минут двадцать пешком. Можно сказать совсем рядом, часов за пять можно добраться, хоть каждый выходной езди. А что… там, у мамки, молоко, картохи завались, мясо, грибы. капуста. Здесь, небось, только макароны да консервы. А я так поесть люблю. А кто не любит! А ещё музыку обожаю. И танцевать. Как начну кружиться, забываюсь и улетаю куда-то. Любишь летать во сне? Я каждую ночь летаю. Разбегаюсь и машу руками, пока от земли не оторвусь. Где только не летала. Кажется, всю планету сверху видела, а сама нигде, кроме Архангельска не бывала. Ни разу. И мечтаю. Глаза закрою, представляю, как замечательно всё будет... когда-нибудь потом. Только не знаю, когда. Но это обязательно будет. Я уверена. Теперь вот здесь поживу. С новыми людьми познакомлюсь.
– А я не умею танцевать. Только попрыгать могу, словно танцую, а на самом деле совсем не умею. Меня пытались научить. Напрасно. А у вас это... ну... есть кто-нибудь?
– Конечно, есть. Родители есть. Бабушка. Братья. Трое. И две сестры. А ещё у нас три коровы. И телята. Поросята, две козы, овцы. куры... ты что, думаешь я сирота, что ли? Не смотри, что так плохо одета. Заработаю – всё-всё себе куплю. Буду в белом шёлковом платье щеголять… в туфлях на высоченном каблуке. Лодочкой. У меня всё будет, ага… я так решила.
– Сколько же тебе лет, красавица?
– Восемнадцать.
– Ой, ли! На вид будто бы пятнадцать, не больше. Ладно-ладно, молчу.
Елизавета опустила глаза, пошарила в накладном кармане пальто и уверенно вытащила пачку сигарет «Космос». На её лице сияли усмешка и дерзкий вызов: на, мол, выкуси – уже взрослая! Вот и доказательство.
Антон рассмеялся, достал «Беломор-канал».
Прикурили, встали в позы крайней сосредоточенности: ни дать, ни взять – деловые люди.
Дымят, глаза в глаза, не мигая, смотрят. Долго-долго.
Лиза победила. Может и правда взрослая. Кто их роазберёт, этих преждевременно созревающих современных девчонок. Леночке шестнадцать было, а она Антона как многоопытная гейша целоваться учила, словно с самой колыбели ту науку постигала.
Да и какая на самом деле Антону разница – любовь, говорят, возраста не имеет. Она или есть, или нет её совсем.
Ого, опять ведь про любовь. Наверно не просто так.
Время за пустячным разговором пролетело быстро. Пришлось вспомнить, что командировка закончена – пора на работу на другой берег реки. Ещё неизвестно на какой стороне лодка и в каком сегодня состоянии лодочник. Любитель он за воротник залить. Зови тогда, не зови – не добраться до противоположного берега.
Можно попробовать потом, если не услышит, через паромную переправу, но туда и обратно пятнадцать километров по грязи шагать, или вдвое длинней крюк лесными тропинками, а там до сих пор снег лежит. Сегодня ведь только тринадцатое марта.
Весна и так поторопилась. Редко в марте случаются подобные оттепели. Нет, паром не выход.
Антон показал Лизе её новое место работы, познакомил с продавщицей, попрощался за руку, договорившись встретиться на следующий день вечером, после работы.
Лиза его ждала. С нетерпением.