Муж Николаевской большей частью пребывал вне дома, так как работал где-то на Крайнем Севере. Он не знал, что жена берет у него из письменного стола чистые бланки, выписывает рецепты и по ним получает в аптеке препараты, которыми пользовалась при производстве абортов. Ничего не знали и две дочери Николаевской — одна из них замужняя, имеющая ребенка, другая — еще школьница-десятиклассница. Николаевская скрывала от семьи не только преступные действия, но и «заработки».
Соседи тоже ничего не знали. Планировка квартиры, где жили Николаевские, была такой, что три комнаты, которые они занимали, были как бы изолированы от остальных. Правда, кое-кто из жильцов обращал внимание, что к Николаевской часто звонят по телефону какие-то женщины. Но мало ли почему они могли звонить, тем более, что Галина Федоровна была человеком общительным, с необычайной легкостью заводившим знакомства, особенно такие, из которых можно извлечь выгоду. В числе ее знакомых были продавщицы, портнихи, парикмахеры, и со всеми из них Николаевская была знакома не просто так, а «на всякий случай», чтобы что-то достать, получить.
Николаевская любила «красивые» вещи. Она приобретала люстры, диваны. Одевалась пестро, крикливо. «Клиенток» встречала в ярком китайском халате с большими цветами, а потом уходила в другую комнату и переодевалась в белый, медицинский. Это действовало на женщин убеждающе, заставляло думать, что она и в самом деле специалист в области гинекологии.
А затем она опускала плотные, темные шторы, которые завела, чтобы из окон расположенного напротив дома ничего не было видно, и строго приказывала: «Только не кричать!..»
Без малого десять лет продолжалась ее преступная деятельность.
— Назвать всех женщин, которым я делала аборты, не могу, так как почти не общалась с ними, — говорила Николаевская на следствии. — Фамилий своих они мне не называли. В общем, всех женщин не помню. Много их было…
Галя М., как мы знаем, после искусственного прерывания беременности, сделанного Николаевской, попала с заражением крови в больницу. Не миновала больничной палаты и Ираида Д., причем это случилось уже во Владимирской области, по пути в деревню, куда она поехала, чтобы провести там отпуск. Попала в больницу и Лира Р. Анастасия К. после аборта долгое время чувствовала себя плохо. Ольга М., которая побывала у Николаевской, больше уже не может иметь детей.
Однако Николаевская ни в чем не хотела признаваться сама. Лишь когда Федосеева сообщала изобличающие ее факты, она говорила со вздохом: «Да, в этом я сознаюсь». А потом опять шли запирательства, сопровождаемые слезами. Вот вам и «несложное» абортное дело!
Николаевскую пришлось арестовать еще во время следствия. Уж слишком очевидной была ее вина.
ЖИВЫЕ МЕРТВЕЦЫ
…Они одеты так же, как и мы, они ходят по улицам, ездят в трамваях и поездах, едят, пьют. И в то же время их жизнь совсем не похожа на нашу. Мы радуемся весеннему солнцу, цветам, смеху детей, а они прячутся от яркого света, жмутся по темным углам, вздрагивая от малейшего шороха, пугаясь обращенного на них взгляда, боясь даже собственной тени.
На такое существование они обрекли себя сами — своими поступками, не совместимыми с нашими понятиями о морали, стремлением жить за счет чужого труда. У них нет совести: она умерла. Нет у них и сердца. Да и сами они — мертвецы, живые мертвецы, путающееся под ногами нормальных людей и подчас еще мешающие им идти прямой дорогой труда и счастья.
С ФАЛЬШИВЫМ ДИПЛОМОМ
Семен Гендлин рос в семье баловнем. Ему все позволялось, даже учиться на «двойки». А между тем нельзя сказать, чтобы отец — Лев Исаакович или мать — Евгения Семеновна были плохим примером сыну. Отец во время Великой Отечественной войны воевал, а когда вернулся в родной город — Харьков, стал начальником цеха на одном из заводов. Мать работала санитарным врачом. Оба были по-настоящему культурными, интеллигентными людьми. Сами они в свое время упорно учились, чтобы получить высшее образование, принести пользу государству и народу, а вот дать правильное воспитание сыну, привить ему вкус к учебе, к труду не сумели. Дело в том, что, испытав в детстве и юности изрядные трудности, они хотели, чтобы у их ребенка зато было «золотое детство».