Лена назвала следователю его приметы:
— Не очень высокий, во всяком случае, поскольку я в тот вечер была в туфлях на каблуках, мы были с ним одинакового роста. Нос у него острый, удлиненной формы. Одет в темное ворсистое пальто, шарф на шее красный.
— Сумеете ли вы его опознать? — спросила Андреева.
— Конечно! — воскликнула Лена. — Его лицо стоит передо мной как живое. Особенно мне запомнились его налитые кровью глаза, наглый, циничный взгляд, взгляд человека, который считает, что ему все дозволено… Кажется, я буду помнить его всю жизнь…
Милиции не пришлось прилагать особенных усилий, чтобы отыскать преступника. Невысокого роста, с длинным острым носом, в темном ворсистом пальто, с красным шарфом? Да это же хорошо известный в районе, нигде не работающий Владимир Шашин!
С самого начала «самостоятельной жизни» Шашин зарекомендовал себя лишь с отрицательной стороны. Он не желал честно трудиться и в конце концов был уволен за прогулы из оптико-механического объединения. После этого Шашин уже никуда не устраивался. «Чего уж там работать, все равно скоро в армию», — заявлял он, и так же рассуждали его родители: отец — помощник начальника сторожевой охраны в оптико-механическом объединении, мать — работница той же фирмы. «Пусть погуляет!» — заявляли они, с умилением глядя на сыночка, а тому только это и надо было. Дни он проводил в безделье, околачиваясь чаще всего возле кинотеатра «Гигант» и на Финляндском вокзале, пьянствовал.
В тот вечер, когда Шашин совершил преступление, он был в клубе на танцах. В клуб пришел уже пьяным. Во время танцев еще несколько раз пил вино в буфете. Выпил и после танцев в подъезде, взяв для этой цели стакан из автомата с газированной водой. В пьяном виде увязался за Леной…
Шашин был арестован на другой же день. Синяки и кровоподтеки на его лице явились одной из улик, подтверждавших, что это именно он совершил нападение на Лену. В то же время они красноречиво свидетельствовали о том, что девушка себя в обиду не дала и постоять за себя сумела. Вместе с понятыми Андреева произвела осмотр пустыря. Там она нашла следы ночной борьбы. Вот здесь Шашин напал на Лену, здесь они боролись… А кот сюда преступник перетащил девушку в тот момент, когда она потеряла сознание от ударов. Андреева нашла на пустыре не только Ленины вещи — ее туфли, пальто с приставшими к нему колючками старого репейника, — но и принадлежавший Шашину окровавленный носовой платок. Его тоже приобщили к вещественным доказательствам, — экспертиза показала, что он запачкан кровью Лены.
Лена говорила, что хорошо запомнила преступника, его приметы. И действительно, как только она увидела в кабинете следователя приведенных для опознания трех человек, то тотчас же показала на Шашина и уверенно заявила: «Вот этот — тот самый…»
Справедливое возмездие настигло преступника: он был приговорен Ленинградским городским судом к длительному сроку лишения свободы. Но, занимаясь расследованием, проводя допросы, очные ставки, опознания, Андреева в то же время не могла оставить без внимания возмутительнее поведение людей, которые, по сути дела, тоже совершили преступление. Правда, их нельзя было привлечь к уголовной ответственности, посадить на скамью подсудимых. Они проходили по делу только как свидетели. Но хотели они или не хотели, протоколы их допросов превратились в своего рода обвинительное заключение.
Речь шла о тех людях, к которым обратилась за помощью избитая девушка.
Когда, убегая от пьяного бандита, Лена Е., школьница-девятиклассница, увидела в конце пустыря двухэтажный деревянный дом, в окнах которого, несмотря на поздний час, светились огни, она, не задумываясь, направилась к нему и постучалась в первую же попавшуюся дверь. Она не сомневалась, что найдет здесь защиту, получит помощь. Меньше всего ожидала Лена встретить недоверие, равнодушие. Но получилось так, что не теплый, приветливый огонек горел в окнах дома № 2 на улице Крюкова, а обманчивый холодный свет.