В феврале 1943 года был призван на службу в Советскую Армию сын Иванова — Владимир. В одном из боев он был легко ранен. После кратковременного пребывания в госпитале ему разрешили поехать в деревню, к матери. Там Владимир находился до полного выздоровления. Но в часть он не вернулся — куда-то исчез. В деревне об этом ничего не знали — полагали, что молодой боец возвратился туда, куда его призывали воинский долг и присяга. Но вот окончилась война, пришли с фронта демобилизованные солдаты, а Владимир так и не появился. Что с ним стало? Погиб? Пропал без вести?
На вопросы односельчан мать Владимира — Анастасия Фирсовна — никакого объяснения не давала. Нет, весточек от сына она не имеет. Не поступало официальных документов и от командования части, в которой он служил. Было, правда, несколько странно, что родная мать слишком спокойно относится к тому, что сын ее не вернулся домой после войны, и никаких попыток разыскать его не предпринимает. «Ну что ж, — говорили соседи, — каждый переживает горе по-своему. Видно, у этой женщины такой уж спокойный характер».
Итак, не было никаких сведений о судьбе фашистского холуя Терентия Иванова и его сына. О других людях, проживавших в этом районе, было известно все. И о тех, кто погиб на фронте, и о тех, кто вернулся благополучно, и о тех, кто переселился в город. Только об Ивановых — ни слуху ни духу.
— Их и надо искать в лесах, — решили все.
Была создана оперативная группа, которая начала поиски. Ей активно помогало местное население. Много дней прочесывали люди леса. Порой встречали в чаще то женщину с корзинкой грибов или ягод, то охотника с ружьем, в высоких болотных сапогах. Каждого останавливали, спрашивали, кто он такой, где живет и что делает. Но тех, кого искали, не находили.
Леса на Псковщине огромные, дремучие. Тянутся они на сотни километров в одну сторону и на столько же в другую. Есть в них совсем глухие уголки, густейшие заросли, куда и солнце-то никогда не заглядывает. Там пахнет сыростью, прелью, гнилой листвой. Путь туда лежит через мхи и болота. Жутковато в этих местах, особенно в ночную пору. Не про такие ли чащи в старину говорили, что живут в них одни лешие. Искать человека, который не хочет, чтобы его нашли, в таких лесах дело совсем не простое.
И все же одному из принимавших участие в поисках повезло. Как-то раз в вечерних сумерках он заметил в чаще две фигуры, крикнул «стой!» и, так как незнакомцы не подчинились, дал предупредительный выстрел вверх. Тотчас же последовал ответный выстрел, пуля просвистела где-то совсем поблизости, а неизвестные в одно мгновение скрылись. Преследовать их в одиночку было опасно, стрелять вслед — бесполезно: они исчезли из виду в течение каких-нибудь нескольких секунд.
Позже тот, кто встретил в чаще этих двоих неизвестных, рассказывал:
— Верьте или не верьте, только были те двое вроде Тарзанов. Заросшие волосами, в овечьих шкурах. И бегают они как-то странно: сгорбившись, выставив руки вперед, разгребая ими ветки. Ну чисто первобытные люди, какими их в кино показывают…
Много суток было потрачено на то, чтобы снова встретить этих людей, но они больше не попадались. Лес хранил свою тайну. Не нашли также ни землянки, ни сарая, где бы они могли обитать. Зато слухи о том, что в лесу появились люди «вроде Тарзанов», росли как снежный ком. Живущие на хуторах и на окраинах деревень, тем более вблизи леса, с наступлением сумерек начали плотно закрываться на все запоры. Дошло до того, что вечером стали бояться выходить в одиночку на улицу. А уж идти в лес за грибами и ягодами ни женщины, ни мужчины и не помышляли. В то лето ягоды оставались несобранными, грибы сгнивали на корню: никто их не срывал.
После многих бесцельно потраченных дней поиски в лесах приостановили. Решили, что незнакомцы, после того как их вспугнули, ушли из этих мест и, вероятно, никогда здесь больше не появятся. Действительно, кражи в деревнях, расположенных поблизости от прочесанных милицией участков леса, прекратились. Зато через некоторое время начались кражи на противоположной стороне. Потом — опять в прежних местах. Чувствовалось, что неизвестные мечутся по лесам, как потревоженные звери. Сдаваться они не хотят, но подыхать с голоду тоже не собираются, поэтому и воруют, создают запасы на зиму.
Попробовали было просмотреть лес с вертолета, но ничего не увидели. Уж больно густыми были лесные заросли. К тому же неизвестные ловко маскировались. В лесу они чувствовали себя как дома.
Год спустя начались кражи в районе деревни Умань. Значит, преступники вернулись сюда, в уже знакомые им места. И вот 2 ноября 1965 года группа оперативного отряда уголовного розыска, находившаяся в засаде в густой, непроходимой заросли, заметила, как в одном месте ком земли, поросший травой, словно бы приподнялся. Что за чудо? Не померещилось ли это людям от долгого сидения на одном месте? Нет, не померещилось. Из отверстия, образовавшегося в земле, высунулась косматая голова. Уж не медведь ли это выбирается из берлоги? Присмотрелись. Нет, голова была не звериная, а человеческая, только уж больно нечесаная. Показались руки с длинными черными ногтями. Тут один из оперативников, человек молодой и не очень опытный, горячий, не выдержал и, боясь, что «Тарзаны» снова будут упущены, выстрелил. Тотчас же голоса скрылась. Неизвестный как сквозь землю провалился…