У соседки собралось много женщин, было шумно и весело. Вдруг за окном послышался пронзительный крик мальчика: «Пожар!» Некоторые приняли это за шутку и продолжали сидеть за столом. Но кое-кто кинулся к окну, приник к запотелому стеклу. Нет, это не было шуткой. Горел дом Семиткиных, хороший, добротный дом, построенный в свое время на месте пепелища, оставленного фашистскими захватчиками. И вот снова здесь буйствовал огонь.
Анна Михайловна не помнила, как выбежала от соседки, как прибежала к дому. Но что она могла сделать! Первоначально загорелся хлев, крыша которого была покрыта соломой. Ветер подхватывал жарко горящие клочья, кидал их на дом. Вскоре огненная лавина обрушилась на всю постройку. Дом сгорел дотла. Семиткины лишились всего — одежды, обуви, мебели, посуды. Погибли корова, свинья…
Пожарная инспекция не обнаружила никаких следов поджога. Решили, что виновата сама Анна Михайловна. Она, дескать, не соблюдала противопожарных правил, восемнадцать недель не производила чистку дымохода. Поэтому вполне вероятно, что в тот момент, когда она разогревала обед, сажа в трубе загорелась, искры выбросило на соломенную крышу хлева. А много ли надо соломе, чтобы загореться?
Трудно спорить со специалистами в этом деле. Тем более, что Анна Михайловна и не отрицала, что дымоход в самом деле давно не чистился. Правда, никто, даже пожарные инспектора, не могли сказать утвердительно, была ли в дымоходе сажа, загорелась ли она и выбросило ли искры на соломенную крышу. Но это было вполне возможно. А раз так, то пусть Семиткина и несет ответственность.
Что же касается Пикалева, подозревавшегося в поджоге дома Иванова, то на этот раз заподозрить его в чем-либо было трудно. В момент пожара в Гачках, он, как показали очевидцы, находился у себя в Старом Селе. Елин продолжал гостить у брата, а Петр Васильев вместе со своими односельчанами прибыл на подмогу гачковцам, принимал участие в тушении пожара.
Итак, пожарный инспектор не нашел никаких данных для возбуждения уголовного дела и взвалил всю вину на Анну Михайловну. Но трудно что-либо сказать по этому поводу. У инспектора были все основания обвинять женщину: ведь соблюдать противопожарные правила действительно необходимо!
А между тем пожары в этом районе стали учащаться.
10 ноября вечером в той же деревне Старое Село загадочным образом вспыхнула крыша и одновременно загорелась перина на кровати в доме Селюгина. Правда, пожар вовремя заметили и быстро погасили, так что ущерб оказался незначительным. Настолько незначительным, что Григорий Иванович Селюгин решил никаких претензий ни к кому не предъявлять. Но на допросе у следователя все же сказал, что в поджоге подозревает гражданина Ч., с которым находился в ссоре.
— Ну, а Пикалева вы не подозреваете? — поинтересовался следователь.
— Пикалева? Нет, не подозреваю. Чего бы ради стал он мой дом поджигать? У нас с Пикалевым взаимоотношения вполне нормальные. Более того, признаюсь уж вам, товарищ следователь, незадолго до начала пожара был я у Пикалева дома, по его же приглашению, и он угощал меня вином. Все было тихо, мирно. Верно, при мне Пикалев набросился с руганью и кулаками на 14-летнего сына за то, что тот, дескать, испортил радиолу. Мальчишка убежал из дома, а я тоже, видя такое дело, взял шапку и ушел. Пикалев на меня и внимания не обратил — он был уже пьян. Нет, Пикалев поджечь дом не мог. Это определенно сделал Ч.
По словам Селюгина выходило, что злоумышленник сломал запор, проник в избу, облил керосином из лампы перину, поджег, а затем запалил и крышу.
Но не успели начать по этому делу следствие, как 11 ноября послышались тревожные звуки набатов одновременно в двух деревнях — Замошках и Должицах. Снова небо окрасили зловещие кровавые зарева.
В Замошках горел дом, принадлежавший Ефимову. Сам хозяин — Николай Семенович был на работе: о пожаре ему сообщили по телефону. Жена же — Мария Васильевна, работавшая в полеводческой бригаде совхоза, вернулась домой еще засветло, часа в четыре дня, и сразу же принялась за дела по хозяйству. Накормила и напоила скот (а в хозяйстве у Ефимовых были корова, нетель, четыре овцы, поросенок, куры), потом стала готовить ужин детям, которые пошли в совхозный клуб на детский киносеанс и должны были скоро вернуться.
Сережа, Вова и Саша явились из клуба в самом восторженном состоянии. Наперебой рассказывали они матери о фильме, который только что видели. Мария Васильевна слушала их с улыбкой. Содержание картины заинтересовало ее. Она и сама захотела пойти в кино. Накормила детей и велела им сесть за уроки. Потом надела пальто, накинула на голову капроновый платок и отправилась на семичасовой сеанс.