В связи с пожаром на ферме совхоза «Прибой» следственные работники опросили каждого, кто хоть мало-мальски был связан с обслуживанием коров. Выяснилось, что скотницы закончили работу на ферме около шести часов вечера. Фонарями никто не пользовался. Возник же пожар около семи часов.
В тот день на скотный двор привозили на тракторе сено и силос. У трактора оказалась неисправной выхлопная труба. Может быть, из нее вылетели искры, которые и явились причиной пожара? Но, судя по тому, что рассказали свидетели, это было мало вероятным. Во-первых, потому, что искры из трубы трактора могли вылететь лишь при сильной нагрузке, а нагрузка у мотора в тот момент была небольшой. Во-вторых, трактор проходил на таком расстоянии от скотного двора, на котором искры, если бы они и были, никак не могли попасть на крышу и поджечь ее. Люди же, прибежавшие на пожар первыми, утверждали, что пламя распространялось со стороны крыши, под сводами которой находилась солома.
— Очень странное совпадение! — говорили проводившие опрос свидетелей следственные работники. — Все пожары, возникшие в этом районе за последние две недели, начинались именно с крыш скотных дворов и хлевов.
Был еще один момент, остававшийся невыясненным: может быть, рабочие, привозившие сено и силос, курили на скотном дворе? Но и это не нашло подтверждения. Рабочие внутрь двора не заходили и даже вблизи от него не курили.
Стало известно, что возвращавшиеся с пожара из Должиц жители Старого Села обнаружили в поле, среди остатков пожухлой, прихваченной заморозками, травы, следы сапог двух человек. Они вели со стороны Должиц, через канаву, на берег реки, и дальше — к огороду Николая Пикалева. По следам похоже было, что люди бежали. Один след походил на след Алексея Елина, который хромал и одну ногу ставил не прямо, а как бы поперек. Его походку жители деревни знали хорошо.
Однако сохранить следы до утра, до приезда следователя, не удалось. Ночью выпал снег, и все замело. Прикрыть же хотя бы некоторые из следов не догадались. Так и пропали улики, которые могли бы оказаться чрезвычайно существенными. Однако у некоторых жителей Старого Села подозрение, что поджогами занимаются Пикалев, Елин и Васильев, еще больше усилилось.
На другой день после пожара житель Старого Села Петр Иванович встретил на железнодорожной станции Гачки Алексея Елина. Петр Иванович поинтересовался, где был Елин накануне вечером и почему не принимал участия в тушении пожара, в то время как все жители Старого Села выезжали туда и помогали рабочим совхоза бороться с огнем. Елин ответил: «Был дома, спал». «А не врешь?» — строго спросил Петр Иванович. «Вот тебе крест — не вру!» — промолвил Елин. «Ой, парень, не увиливай! Мы еще вчера вечером справлялись у твоей матери, где ты находишься, и она сказала — на пожаре. А на пожаре тебя не было. Так где же ты был и что делал?» «Чего ты ко мне пристал? — заорал в бешенстве Елин. — Ты кто — милиционер? Следователь?» «А вот я тебя сейчас задержу, свезу в город и доставлю в милицию — узнаешь, кто я!» — пригрозил Петр Иванович и схватил парня за рукав. Но Алексей вырвался и побежал. «Стой!» — закричал Петр Иванович, кидаясь за ним. Но догнать Елина не удалось. Он убежал.
А через пару часов стало известно, что Елин по пути со станции забежал к Пикалеву, взял у него охотничье ружье и застрелился.
Следователь вызвал на допрос мать Алексея. Ему надо было установить, когда ее сын пришел 11 ноября домой, в каком состоянии, разговаривал ли он с ней и о чем, и, наконец, почему покончил жизнь самоубийством.
— Алексей пришел домой часов в шесть вечера, — ответила Анна Ивановна. — Сказал, что Пикалеву, якобы, необходимо заправить фонарь, взял бутылку с керосином и снова ушел. Через некоторое время ко мне пожаловал сам Пикалев. Он был, как обычно, пьян и бросил загадочную фразу: «Сыны мои на дело пошли». Сынами он обычно называл Алексея и Петра Васильева. Затем вытащил из кармана нож и пригрозил: «Если будешь болтать — нож в горло или сожгу. Понятно?» От страха я ни слова не могла вымолвить. Только кивнула головой.
Позднее я еще раз встретилась с Пикалевым — это было на улице. Он сказал: «Сегодня будет гореть Холопова… За то, что много болтает».
Вскоре после моей встречи с Пикалевым была объявлена тревога, возвестившая о пожарах в Должицах и Замошках. Алексей вернулся домой около двенадцати ночи. Перед этим я и соседки, стоявшие на улице и глядевшие на зарево за рекой, видели, что Алексей вместе с Петром Васильевым вышел из дома Пикалева.