Рядом с картинами на тротуаре в независимой позе расположился африканец в поношенной рубахе. Его лицо с треугольными узорами татуировки безошибочно выдавало в нем выходца из южных районов страны, граничащих с Мозамбиком. Он, конечно, не имел никакого понятия об умудренной или наигранной простоте и наивности, о нарочитом примитивизме. Он просто рассказывал в самой неподдельной и искренней манере, вернее— без всяких манер, свои собственные видения, может быть, воспоминания, сны…
Своей искренностью, прямотой, сложной и тонкой индивидуальностью, пластикой линий, суровой борьбой за существование его работы напоминают Модильяни. Видимо, на первый взгляд покажется нелепым проводить какую-то параллель между классиком французского модернизма и наминающим африканским художником-самоучкой.
Оставим этот вопрос на суд искусствоведов. Но, думаю, стоит вспомнить о том, что свои первые шаги в живописи Модильяни начинал как раз с кропотливого изучения африканского народного искусства, пытался в какой-то степени подражать ему, творчески вместить в свою большую индивидуальность.
Картины на тротуаре у торгового центра Ойстер-Бэй продавались за бесценок: какие-то двадцать шиллингов, а то и дешевле! Сейчас некоторые из них перешли в танзанийскую Национальную галерею искусств. С них делают цветные репродукции. Выставки этих картин устраиваются в Англии и ФРГ. Появились подражатели, последователи, ученики, в общем, — все то, что позволяет говорить о новом оригинальном направлении.
Как это началась?
В самой северной части Дар-эс-Салама на берегу бухты Индийского океана приютилась небольшая деревушка Мсасани. Внешне она мало чем отличается от любой другой африканской деревни: те же приземистые глинобитные хижины, кое-где побеленные снаружи. Из-под красноватой глины, словно ребра, торчат узловатые топкие жерди. Бананы, тяжелые тенистые манго, кокосовые пальмы. В пыли играют ребятишки, их игры похожи на танцы. Резкие, но пластичные движения, идущие от самой души, которую ничто не омрачает. Отсутствие всяких загородок и заборов вокруг домов говорит только об одном: здесь не за что беспокоиться, нечего «охранять», здесь нет ничего, кроме самого-само-го необходимого, да и последнее бывает не всегда.
Все это роднит Мсасани с любой другой африканской деревушкой. Но в то же время Мсасани в не меньшей мере отличается от обычного поселка в сельской местности. Она — часть города, часть столицы, органически связанная с ней. Взрослое население Мсасани, особенно мужчины, днем не работает на маисовых полях- они моют полы в квартирах тех, кто живет в других кварталах города, никак не похожих на деревню; они стирают белье, готовят обеды на разные вкусы: европейский, индийский, китайский; они подстригают траву и колючие кусты вокруг вилл, расположенных по соседству с Мсасани.
Таких деревень, как Мсасани, в Дар-эс-Саламе несколько. И все они похожи как две капли воды. Их обитатели работают на Ойстер-Бэй, на Упанге, в кварталах Сивью или служат в центральной, деловой части города. Днем они ходят в униформе посыльных, садовников или домашней прислуги. Вечером, возвращаясь к себе в «деревню», обматывают вокруг бедер наподобие юбки старенький кусок цветастой материи и чувствуют себя дома. Они отдыхают на улице — там, где просторнее, больше воздуха и света, где можно поговорить с соседями, вспомнить добрым словом настоящую деревню, посудачить о росте цен, о том, что молодые жены пошли не те, что от них иногда «голова болит», наконец, как и водится везде, выпить с приятелем чарку «помбы» — крепкого, присланного из настоящей деревни самогона, бражки из орехов кэшью, из «пальмового лыка» или, впрочем, какая разница из чего?
Все это, конечно, очень далеко от сельских пасторальных идиллий. Мсасани — это скорее рабочий поселок. Здесь и горе, и праздники, и заботы, и любовь, свой неповторимый колорит и все те же мечты о прекрасном будущем.
Именно здесь, в Мсасани, жил Эдуардо Тингатинга, или Тинга Тинга, выходец из приграничного с Мозамбиком южного танзанийского района Тундуру. Видимо, он и сам толком не знал, как правильно пишется его имя — слитно или раздельно, так как на его родном языке, на языке его племени пока не существует ни одного учебника грамматики. Правда, в левом нижнем углу своих работ он аккуратно, латинскими буквами выводил: Э. С. Тингатинга, а иногда в правом нижнем углу ставил инициалы: Э. С. Т.