Боа достала из мешка небольшой глиняный кувшин, заткнутый пробкой из непромокаемой ткани, и вытащила затычку. Внутри находилась темно-красная масса, из которой торчала роговая рукоятка маленькой лопатки. Боа взялась за нее, зачерпнула содержимое сосуда и провела лопаткой по обнаженной спине Ната. Вначале тот почувствовал лишь легкое покалывание, но затем боль усилилась настолько, что его тело выгнулось. Нат сжал зубы, чтобы не застонать. Боа отступила от него, убрала мазь в специальный ларец и продолжила приготовления к ночлегу.
Разъедающая боль от прикосновения красного перца была такой сильной, что Нат не мог стоять на месте. Хуже, чем ожог полуденного светила, когда его лучи пропущены сквозь стекло лупы. Не будь его тело так обезвожено, он бы заплакал от боли или обмочился. Но он являлся сыном солнца, и подобные «мокрые» проявления были ему незнакомы.
Когда приступ жгучей боли прошел, Нат завернулся в покрывало и положил под голову седло. Он чувствовал себя опустошенным.
«Я победил боль, — подумал он с удовлетворением. — Теперь я намного сильнее, чем еще час назад!»
Гробница богов-карликов
Посреди ночи Боа принялась его будить. Видя, что Нат не желает просыпаться, она вонзила ему в плечо свои ногти. Нат вскинулся и хотел было возмутиться, но рабыня закрыла ему рот рукой. Она успела затушить песком походный костер, и теперь их освещал только слабый свет звезд. Лицо молодой служанки выражало тревогу, ноздри настороженно раздувались. Она дотронулась до своего правого уха, а затем обвела рукой стену мрака, которая их окружала. Несомненно, она что-то услышала: шаги, а может быть, голоса…
Нат откинул покрывало и ползком стал пробираться к расщелине в скале. Боа последовала его примеру. Они продвигались синхронно, бедро к бедру, плечо к плечу. И снова Нат обратил внимание, что огромная грудь явно стесняет служанку в движениях.
Когда их лопатки коснулись каменистых сводов, Боа перевернулась на спину и протянула ему короткий меч, который она позаботилась захватить из оставленного арсенала. Нат выругался про себя: как он мог об этом не подумать? Его чувство благодарности уступило место раздражению. Чересчур резким движением он выдернул оружие из рук рабыни. Сразу затем снова вернулась тревога, и Нат напряг слух. Предоставленные теперь самим себе, лошади встряхивались, натягивая привязь. Нат сжал пальцы на рукояти меча. Ночной ветер свистел над дюнами, без конца меняя их очертания. Его завывание складывалось в монотонную песню, в которую вторгался хруст сухих сучьев, усеивавших землю, — остатков прошлого зеленого сезона. Подобный размеренный шум могло производить только живое существо, пробирающееся сквозь тьму, — дикий зверь, подстерегающий добычу, или… дракон?
Нат передернул плечами. Это глупо: никто из их кровных врагов не сможет выйти на охоту до первых дождей. Нет, это что-то другое… Но что? Он слышал немало историй о созданиях, населяющих пустыню, историй, в которых правда была неотделима от выдумки. Как наставлял его учитель Рацца, Нат несколько раз провел лезвием плашмя по каменной стене. Раздался пронзительный, почти невыносимый металлический скрежет; его эхо далеко разнеслось по песчаной равнине. По правде говоря, это был не более чем традиционный акт устрашения, способ дать знать противнику, что у тебя имеется стальное оружие и что ты готов пустить его в ход. Враг это поймет, и если в его распоряжении есть только деревянная дубина или кремневая палица, он предпочтет убраться подобру-поздорову.
Через минуту хруст прекратился, но затем раздался вновь, теперь уже двигаясь куда-то в сторону. Никаких сомнений не оставалось: из темноты за ними наблюдают чьи-то глаза. Нат уже хотел было выпрямиться, но рука Боа вцепилась ему в плечо. Отталкивая ее, он замешкался, а затем услышал, что шаги удаляются. Под покровом ночи нависла невидимая угроза. Молодой человек был озадачен. Зверь? Но в сезон жары в пустыне почти нет животных, разве что мелкие рептилии, в большинстве своем не опасные. Здесь можно встретить только рыцарей-искателей… А драконы и их хозяева спят сейчас каменным сном. Так что это?