Но не на ту напал.
— Если вы обратились за помощью именно к нам, то должны знать, что ассистент доктора Конерса практикует диагностику на расстоянии. Уверяю вас, с коленкой никаких проблем.
— А рука? Вот здесь совсем плохо сгибается, — Ромка демонстративно охает, поднимая локоть.
Тщательно протираю перо ручки и убираю ее в футляр.
— И с рукой у вас тоже все в порядке.
— Да? — удивляется Ромка.
Он пошевелил рукой с явным облегчением.
— Спасибо, доктор, и правда, как вы сказали, что все хорошо, тут же отпустило.
— Вот и прекрасно. Больше жалоб нет? — поправляю сложенные в стопку карточки больных, теперь на столе идеальный порядок.
— Что-то здесь в глазу беспокоит, вы бы посмотрели, доктор?
Вот ведь фантазер. Подхожу к шкафу, достаю щипцы для простерилизованных бутыльков.
— Доктор, а это зачем? — встревожился Ромка.
— Глазорасширитель, в своей работе мы используем самые прогрессивные методы.
Ромка в ужасе отшатнулся, даже головой о стену ударился.
— Что-то мне как-то не очень нравятся современные методы, — жалобно залепетал, потирая затылок, — доктор, а вы можете посмотреть по-старинке?
— Так вы, оказывается, ретроград? — бросаю разочарованно.
— А что это такое? — встрепенулся Ромка.
— Человек, который противится развитию и прогрессу.
Ромка опасливо косится на щипцы в моей руке.
— В некотором смысле…
Делаю шаг вперед.
— Абсолютный, совершенный ретроград! — выпаливает Ромка. — Оля, умоляю, убери от меня это!
— Но как же глаз, он ведь явно беспокоит?
— И глаз уже тоже прошел, только убери эту страшную штуку от меня подальше.
— Рада была помочь, — прыснула я и вернула инструмент в шкаф.
— Ну, знаешь… — выдыхает незадачливый пациент.
Осознав, что опасность миновала, снова разулыбался.
— Поехали кататься? За городом сейчас так здорово. Там мамка собрала корзинку, пообедаем на природе. Оль, клянусь, я не буду тебе досаждать, просто дружеское общение. Тебя так давно не было, поболтаем. Едем?
Как было не согласиться?
Он прекрасно управляется с машиной. У меня кружилась голова от скорости, а Ромка все время сыпал шутками. Было и страшно, и смешно, и так волнительно. А еще он показал мне огромную стройку, недалеко от испытательного полигона скоро будет целый институтский комплекс со студенческим городком. Потом мы устроили пикник, съехав с дороги в небольшую редкую рощицу.
— Ром, мне пора.
— Оль, ты только не уходи вот так, давай я тебя до дома довезу?
Он вернул меня к дому Конерсов.
— Агнесса Ильинична сказала, что ты хотела провести здесь два дня. Может, рванем завтра в Этиндер? Правда, добираться часов пять, там в двух местах ремонт идет. Если пораньше выехать, самое то, в обед будем на месте. Едем?
— Нет, Ром, на завтра у меня уже есть планы. Давай в следующий раз?
Вижу, расстроился.
— Ром, если ты будешь так огорчаться, я все-таки сотру из твоей упрямой головы все воспоминания обо мне.
— О, тогда тебе придется стереть всю мою жизнь.
— Не дави на жалость, это бесполезно. И вообще, зато ты станешь, наконец, счастливым человеком.
— Оль, а с чего ты взяла, что я сейчас несчастен?
Ромка опять улыбнулся своей сияющей улыбкой.
— Если что, я уже записался на прием на следующую субботу. Я теперь стану твоим самым преданным пациентом.
На том и разошлись.
Мне нужно было поговорить с Ланаором об изменении образовательных программ. Понимаю, что кто-то этим занимается, но мне некогда разбираться, просто озадачу, а там пусть сам решает. Кажется, у него было вполне благодушное настроение, потому что нашла я его в Акатоне. Он сидел на высокой крыше и любоваться слиянием неба и моря на горизонте.
— Чудесный вид! — бодро сообщила я, едва не потеряв равновесия на закругленном коньке.
— Нигде от тебя нет покоя, — проворчал Ланаор.
Не прогнал, и то хорошо.
Я осторожно примостилась рядом. Сидеть на черепице было не очень удобно, но просить перейти в более подходящее для разговора место я не решилась. Зато придвинулась ближе и вцепилась в его руку, положив голову на плечо. По-сестрински.
Мы какое-то время сидели молча. Под ногами лежал Акатон, его аккуратные дома сбегали вниз к верфям, за которыми простиралась водная гладь. Солнышко припекало почти по-летнему, однако с моря тянуло прохладой, и мне было очень уютно сидеть вот так, прижавшись к сильному и надежному плечу.
— Тебе нужен отдых, зря от Этиндера отказалась, — прервал молчание Ланаор.
— Откуда ты?..
— Нет, я не слежу за тобой, просто ты так громко думаешь, что тебя невозможно не услышать.
Вот это удар. Это был самый настоящий шок.
— Ты читаешь мои мысли? — растерянно пробормотала я.
— Поверь, это то еще испытание.
— Почему? — глупо спросила я.
— Душа моя, твоя голова забита огромным количеством противоречий. И с возрастом их количество только возрастает.
— Ну и дурак, — не успев подумать, огрызнулась я и поднялась.
Я шагала прочь по хрустящей черепице, судорожно соображая, что мне с этим всем делать. А потом открыла портал к учителю.
— Пожалуй, он все же преувеличивает, — сказал Великий Магистр, выслушав мой рассказ.
— Насчет противоречий? — уточнила я на всякий случай.
Магистр почесал лоб узловатыми пальцами и качнул головой.
— Нет, вряд ли он может читать все твои мысли. Скорее, догадывается. Но, думаю, тебе это все же неприятно. В свое время, когда мы практиковали проникновение в чужое сознание, одной из обязательных дисциплин для магов была ментальная защита. Как-то я упустил этот момент в твоем обучении, если хочешь, могу научить закрываться от считывания.
— То есть…
Не знаю, как насчет увиденных Ланаором противоречий, но в этот момент мои мысли прояснились как никогда.
— Подождите… Вы же специально меня этому не научили! То есть получается, что все это время Ланаор за мною наблюдал? Скажите, вы ведь специально, чтобы он мог шпионить и докладывать обо всех моих… о том, что у меня в голове?
Внимательно выслушав поток догадок, Великий Магистр совершенно невозмутимо ответил:
— Девочка моя, с твоим непредсказуемым характером и неожиданно открывшимися способностями ты представляла собой довольно серьезную угрозу. У нас просто не было другого выхода.
Мне надо было несколько минут, чтобы осознать такую новость.
— А теперь уже не представляю?
— Видимо, нет. Раз Ланаор отправил тебя ко мне.
— Я сама пришла! — я даже подскочила, кипя от негодования.
— Разве? — Великий Магистр улыбнулся.
Как понять, манипулировали тобой или нет? Наверное, теперь уже никак.
Магистр показал несколько простых приемов, когда я их освою в совершенстве, то буду готова к следующему шагу.
Вот такие новости.
Дневник Эринии Конерс
Ленинград, 17 августа 1958 года.
Мне приснился странный сон. Будто мы с Романом поехали в Этиндер, а там вместо побережья отправились в гостиницу. Мы с Ромкой раньше уже целовались, а на этот раз решили зайти дальше, но явился Ланаор и потребовал, чтобы я пошла с ним. Я отказалась, мы сильно поскандалили, Ланаор ушел. А я крепко обняла Ромку и смогла перенести нас в Ленинград. Потом вернулась за Агнессой Ильиничной. Мы стали жить с Ромой в моей комнате у Агнессы Ильиничны как муж и жена, потом родился сын. Мы были счастливы. Удалось оформить все документы, Роман стал летчиком. А потом его самолет разбился. Он должен был выполнить какую-то фигуру на новом самолете, и что-то случилось, самолет потерял управление и рухнул на землю. Это я прочитала в глазах важного начальника, вслух никто ничего не говорил, только соболезновали. Сыну было три года. Помню, как я плакала…
Проснулась и даже не сразу поверила, что все это было обычным сном.
А Ромка, действительно, приехал рано утром. Сказал, что сердце у него не на месте, на расстоянии чувствует, что мне плохо. Опять звал в Этиндер. Если бы не такой страшный сон, точно согласилась бы. А так мы сидели в его машине, и Рома никак не мог понять, что со мной, наверное, у меня вид был совсем потерянный. И тогда я рассказала, что в детстве меня не стали учить закрываться от проникновения в сознание, хотя всех магов этому учили в первую очередь, и что Ланаор все это время знал все мои мысли, все, что со мною происходит. Ромка нахмурился, но потом сказал, что на этот раз Ланаор поступил честно, признавшись. Он ведь мог и дальше следить за мной, но сделал так, чтобы я начала от него закрываться. Получается, что это даже хорошо, он начал считать меня взрослой.