Разочарование немного отравляет настроение. Но не успеваю я об этом подумать, как врач завозит меня в какое-то помещение и останавливается возле обыкновенного лифта. Мы едем… вниз, в землю, в морской склон. А когда двери разъезжаются, оказываемся в сказочном туннеле – со стен на нас смотрят герои сказок…
Он привёз меня в сказку?
– Напрягай память, Царевна-Несмеяна, и вспоминай, кто из какой сказки, – отдаёт указание Скроцкий, будто читая мои мысли.
И я, словно окунувшись в детство, вспоминаю. Это очень просто… И вместе с тем трудно и больно. Эти сказки мне читала мама. Моя любимая мамочка, как же мне тебя не хватает…
Выходим из туннеля – и перед нами открывается потрясающий вид на море. В обычное время оно – тёмное, неспокойное. Даже в штиль возле самого берега оно движется туда-сюда, будто лениво перекатываясь с боку на бок. Сейчас же очень далеко, почти до самого горизонта оно белоснежное и совершенно неподвижное – в плену у толстого слоя льда.
Судя по рельефу торчащих глыб, вода отчаянно боролась с морозом, но проиграла этот бой. На рейде стоят корабли. Вероятно, там льда уже нет. Чёрное море замерзает редко и только возле берега.
По песку коляска не едет. Возможно, летом к воде выкладывают деревянные дорожки, по которым катят инвалидные и детские коляски. Зимой пляж пустой, впереди у нас – песок, который дальше резко переходит в лёд.
Мне очень хочется подойти поближе, чтобы прочувствовать всю мощь морозной стихии. Но вынуждена довольствоваться тем, что мне доступно. Однако Скроцкий, видимо, думает иначе. Он наклоняется ко мне.
– Держись! – командует и подхватывает на руки.
– Что? Что вы делаете? – пищу от неожиданности.
Он, ни слова не говоря, преодолевает песчаную часть пляжа и ступает на лёд.
– Стойте! Мы провалимся! – кричу в ужасе.
Я, конечно, умею плавать. Но не в ледяной воде и в куче одежды.
– Ксения, не бойся. Доверься мне, – снова отдаёт указание врач, и я посильнее хватаюсь за его шею.
Вокруг много людей. Дети разных возрастов скачут с глыбы на глыбу. Вероятно, лёд настолько крепкий, что может выдержать всю толпу, которая решила походить по воде.
Скроцкий не останавливается, а движется вперёд. Оглядываюсь и вижу, что отошли мы от кромки уже на приличное расстояние. Под нами – лёд, а под ним – много метров ледяной воды. Мне страшно. Но в то же время охватывает такой восторг, что хочется визжать.
Я тысячу раз видела снег в разных его проявлениях. И замерзшую реку видела многократно. Но море – это совсем другое… Мы приближаемся к краю льда. Впереди – нагромождение маленьких льдин, которые набрасывает на ледяную тюрьму неугомонная солёная вода. Наконец доктор останавливается и медленно поворачивается, давая мне как следует рассмотреть льдину.
– Стой! – отдаёт команду и опускает меня ногами на лёд.
Он крепко прижимает меня спиной к своей груди, и поначалу я болтаюсь как кукла, едва касаясь сапогами белой поверхности. Но затем Скроцкий переносит на ноги часть моего веса, и я напрягаюсь изо всех сил.
В висках шарашит ужас. Нашёл, где ставить эксперименты!
– Старайся! – командует в своей привычной манере. – Видишь, как уже хорошо стоишь?
Это похвала? У меня получается, и он мной доволен? Или я выдаю желаемое за действительное? Я и вправду стою! И хотя часть моего веса по-прежнему висит на враче, глупо отрицать, что в моих ногах есть сила.
Глава 5
Два месяца спустя
– Я на завтра заказал столик на шесть, – говорит Скроцкий, провожая меня после окончания процедур. – Заеду за тобой в четыре. Пройдёмся по центру. В Городском саду наверняка будет живая музыка.
Минимум один выходной в неделю мы проводим с Гордеем вместе. Он заезжает за мной домой, мы идём на прогулку, во время которой он заставляет меня хоть небольшую часть пути обязательно проделать самостоятельно. Пока мой максимум – это передвижение на костылях, но даже и оно даётся нелегко.
Я и люблю эти прогулки и в то же время ненавижу. Мне нравится общество Скроцкого. Во время занятий мы мало разговариваем и на выходных навёрстываем упущенное. Я часто задаюсь вопросом: почему он уделяет мне столько внимания? Красивый, умный, успешный, перспективный. Неужели у него нет женщины?