– Даже тебе?
Снова повисает тишина. Некомфортная. Пропитанная протестом и сопротивлением.
– Диора, не начинай, – произносит предостерегающе.
– А почему? Ты же начинаешь.
– Хочешь очередного скандала? – на скулах Арслана разгуливают желваки.
– Нет. А ты?
– Я хочу иметь нормальную покладистую жену, – он чересчур грубо втыкает вилку в говядину, отчего воздух прорезает неприятный фарфоровый скрежет. – А не вечно огрызающуюся активистку, которую парниковый эффект заботит больше, чем потребности мужа.
Я прилагаю усилие и проглатываю упрек. В конце концов, тут Арслан прав: климатические проблемы и впрямь волнуют меня больше, чем он.
– Ты жалеешь, что на мне женился? – спрашиваю, помолчав.
Не из вредности, нет… Мне правда интересно услышать ответ.
Арслан перестает жевать. Проходится по мне оценивающим взглядом и, промакнув губы салфеткой, говорит:
– Сожаления – вещь бессмысленная, Диора. Прошлого все равно не изменить, а вот будущее в наших руках.
Мы молча продолжаем нашу неуютную трапезу, а я все раздумываю над его словами. Прошлое нам и впрямь не подвластно, а вот будущее – вполне. Так, может, хватит жить с оглядкой на то, что уже не имеет значения? Иначе новое так и не получит шанса войти в жизнь, а минувшее плавно перетечет в грядущее. Без каких-либо изменений.
Доедаю суп и, сославшись на нужду, скрываюсь в уборной. Сделав свои дела, замечаю на трусах темно-алое пятно. Месячные пришли. Значит, мои яйцеклетки вновь не смогли найти общий язык со сперматозоидами Арслана. В этот раз, как и в много предыдущих, я опять не стану мамой.
Что ж, раз я не беременна, то, по логике мужа, у меня есть полное право и дальше заниматься своим «баловством».
Черт… Это могло бы быть очень смешно, если бы не было так печально.
Меняю белье, вставляю тампон и, опустив крышку унитаза, сажусь сверху. Пару минут провожу в напряженных размышлениях вперемешку с сомнениями, а затем все же достаю из кармана телефон и торопливо набираю сообщение: «Я готова выступить на дебатах».
И, пока не успела передумать, быстро жму кнопку «отправить».
Глава 16. Ранель
Толкаю дверь студии и тут же попадаю в царство суеты, многоголосья и чересчур ярких декораций. Повсюду камеры, громоздкое световое оборудование и технически инвентарь. Несмотря на огромное количество снующих туда-сюда людей, Диору я замечаю сразу. Она сидит на высоком стуле в глубине зала и с непроницаемым видом ждет, пока ее загримируют.
Выглядит, как всегда, впечатляюще. Идеально прямые волосы, вытянутые вдоль лица, строгий костюм насыщенного зеленого цвета, туфли на высоченных шпильках. Я пришел сюда по делу, но все равно фантазирую, как было бы здорово снять с Диоры все, кроме этих самых туфель, и распластать ее на столе…
– Здравствуйте, вы к кому? – поток моих пошлых мыслей обрывает какая-то веснушчатая девчонка с бейджем на груди.
– Я представитель Каримовой.
Лицо девчонки вопросительно вытягивается, и до меня вдруг доходит, что Диора давно уже не Каримова. Блядь. Какая там фамилия у ее мужа?
– Короче, я к ней, – тычу пальцем в Диору и, не дожидаясь ответа, продолжаю путь.
– Зачем пришел? – без всяких предисловий бросает Шахерезада.
М-да. Не женщина, а сама любезность.
– Проведать тебя, – улыбаюсь. – Задать боевой настрой.
– С моим настроем все в порядке. Можешь идти.
– Да брось, я ведь тоже имею к этом всему отношение.
Диора замолкает, дожидаясь, пока гримерша пройдет пуховкой по ее подбородку, а затем отвечает:
– Крайне опосредованное.
– Хватит дерзить, колючка, – отмахиваюсь я. – Лучше скажи, ты прописала основные тезисы, на которых будет строиться твоя позиция?
– Ты что, мой пиар-менеджер?
– Нет, я начальник твоего пиар-менеджера. Ну так что насчет тезисов?
– Извините, – ко мне опять подлетает веснушчатая. – Я тут подумала… Может, вы кофе хотите?
И сует мне при этом стаканчик кофе. А сама ресницами машет. Хлоп-хлоп.
Бросаю беглый взгляд на Шахерезаду и замечаю, как она выразительно закатывает глаза. Сучка. Не так уж и часто ко мне кто-то подкатывает. Тем более, перед ней.
– Эм… Спасибо, – принимаю у веснушки напиток и вновь фокусируюсь на Диоре. – Итак, тезисы?
– У кофейной девочки про тезисы спроси, – отзывается едко.
– Ты ревнуешь? – мне становится смешно.