Девчонка шмыгнула парящим на морозе носиком. Потерла лоб, сдвинув сдвинув капюшон с золотистых волосиков.
“Почти как у Машки…” — подумал Митрич.
Только нежнее…
— Как звать? — спросил он у девчонки.
— Всеволод, — откликнулся ее папаша, решив, что вопрос адресован ему.
Митрич вздохнул и посторонился, молчаливо приглашая незваных гостей в дом.
***
Мужик был странный. Сева разглядывал простецкое убранство домика и судорожно пытался припомнить, слышал ли он от матери про этого дальнего соседа. Здесь, на Алтае, все про всех знали, но он хоть убей не мог припомнить рассказов про хозяина этого одинокого жилища. Одинокого и не слишком уютного. Хотя Линке, как ни странно, все нравилось: и почти полное отсутствие мебели, и засаленный, но теплый ковер из каких-то шкур, и замызганная печка прямо посреди комнаты. Хозяин то и дело подкидывал в нее дрова из наваленной здесь же кучи и, к восторгу Малинки, разрешил и ей сунуть одно полешко в топку.
— Завтра лошадь впрягу, — сказал Митрич после долгого раздумья. — Сегодня ночь уже. Не поеду никуда.
Севе очень хотелось напомнить, что завтра уже Новый Год, и до деревни матушки всего пара часов езды бодрой лошадиной рысью, но что-то в мужике останавливало от попыток попросить больше, чем тот уже согласился дать.
— Ужинать будете? — поинтересовался Митрич как-то равнодушно. Но потом смерил Линку взглядом и неожиданно сказал: — Худющая она у вас. Жирка совсем нету.
— Худенькая, да, — Сева улыбнулся. — Вся в маму — та тоже тростиночка. А телефона точно нет рабочего? Может, спутниковый…
— Нет, — отрезал Митрич и снова посмотрел на Линку. — Линка, кушать будешь? — спросил неожиданно мягко.
— А что кушать? — Линка отвлеклась от очень важного дела: перекладывания кучи поленьев на пять сантиметров ближе к печке.
— Мясо, — буркнул Митрич и выжидающе уставился на Севу.
— Мы не вегетарианцы, — развел тот руками и улыбнулся.
Ладно, в конце концов, не так уж и плох этот мужик. А что суровый… Так в суровом крае и люди суровые. Зато простые и всегда готовые помочь, накормить.
Предвкушая сытный ужин из местных жирненьких выгульных коров или овец, Сева поудобнее уселся на широком деревянном стуле и подтянул к себе большую чашку чая с местными горными травами.
***
Папаша отрубился прямо за столом. Сразу после ужина начал осоловело клевать носом и вырубился, стоило подкинуть дров в печь.
— Папа?.. — пискнула девчонка, и Митрич быстренько прикрыл ей рот конфетой.
— Папа устал. Отдыхает папа, — буркнул он. — А ну поди-ка со мной. Покажу тебе чего…
Девчонка доверчиво протянула ему худосочную ручонку. Сжимая крохотные пальчики в своей загрубелой ладони, Митрич внутренне передернулся. Откормить бы ее, да поскорее. Чтоб нагуляла мяска, нарастила сальце. И будет нежная тогда, мягонькая…
— Пойдем… — повторил Митрич и потянул девчонку за собой.
Там, в сарае, рядом с клетками, дожидалась своего часа Машка, а далеко, в разных точках области дожидались мяса клиенты. Ну да ничего. Подождут. Особый заказ всегда стоил того, чтобы ждать.
***
Сева проснулся в темноте и с нехорошим чувством в животе. Съеденное за ужином мясо в густом наваристом бульоне и выпитый ароматный чай с сахаром, кажется, не имели к этому чувству никакого отношения.
— Малинка! — позвал Сева громко.
Он встал из-за стола и двинулся к входной двери, где обычно у всех нормальных домов располагался выключатель.
Насколько он запомнил, комната в доме всего одна. Тогда куда же могли деться его дочка и загадочный суровый хозяин?..
Нехорошее чувство переродилось в холод ужаса.
— ЛИНА! — заорал Сева во весь голос и, забыв про куртку, бросился вон из дома.
Задний двор был едва-едва освещен тусклыми желтыми лампами. В их слабом свете Сева видел доски оград загонов для животных, совершенно пустых сейчас, и очертания конюшни да сараев.
Он уже почти добежал до одного из них, когда вдруг раздался пронзительный детский визг.
— Не тронь, сука! — от страха внезапно пропал голос, и эти слова Сева выдавил сиплым шепотом. — Оставь ее, сволочь!
Трясущейся рукой он рванул дверь сарая…
Линка сидела на высоком табурете перед огромной коровой. Рядом на корточках сидел Амыр Дмитриевич, просивший называть его просто Митрич.
— Не тяни! — строго выговаривал он Малинке. — Осторожно надо, вот так…
Линка потянула за сосок, торчащий из тугого вымени, и в подставленное ведро под счастливый детский визг брызнула белая струйка молока.