Его лицо раскраснелось, пошло пятнами. Он дернул себя за ворот, распуская галстук, взмахнул руками, задыхаясь. Глаза короля выкатились, налились кровью, и он вдруг упал навзничь, уронив свое кресло. Пару раз дернул ногами и затих. На безупречно отглаженных серых брюках появилось и начало увеличиваться темное пятно.
— Баки? — посмотрел на Барнса Джек. — Томасина, вызови врача! Нет, стой! Баки, не выпускай ее!
Врача Джек вызвал сам. Пожилой доктор, который лечил Джека и Мишель с младенчества, пришел минут через пять. Он только и смог, что констатировать смерть.
— Его Величество скончался, — печально и немного растерянно сказал он. — Вероятно, инсульт. Точнее покажет вскрытие.
«Туда ему и дорога, — не смог смолчать Брок. — Прости, малыш, но он жил только потому, что мы слишком любим тебя и не хотим расстраивать. А то давно бы придушили гада. Заслужил!»
Барнс, всё ещё стоя за спиной Джека, незаметно для окруживших тело мёртвого короля слуг и медиков погладил его, делясь своим теплом.
В кабинет вбежала королева и, рыдая и размазывая косметику, замерла над телом мужа, которое перекладывали на носилки и накрывали белой простыней.
— Найди и приведи советника Хансена, — приказал Джек первому попавшемуся слуге. — Немедленно! А ты найди принцессу Мишель, — велел он другому. — Ничего ей пока не сообщай. Если информация уйдет за пределы дворца до моей пресс-конференции, всех уволю без рекомендаций и выходного пособия! Баки, Томасину под домашний арест без каких бы то ни было средств связи.
«Брок, срочно во дворец, судьба твоя быть моим начальником службы безопасности».
«Слушаюсь, мой король», — с ехидным смешком отозвался тот, но по связи передалось другое, укрыв обоих его возлюбленных на пару мгновений теплом.
И завертелось.
Брок явился через считанные минуты, словно дежурил всё это время около дворца и только и ждал, когда же всё наконец начнётся, зато развернулся во всю ширь, явно вспомнив навыки командования.
Пресс-конференцию организовали за полчаса. Джек публично объявил потрясенным журналистам и всем, кто в этот момент слушал радио и смотрел телевизор, что король Сайлас скоропостижно скончался. По этому поводу Джек объявил в стране годовой траур.
Вопросов, кто наследует Сайласу, не было — вся страна знала, что у короля был только один сын. Кто-то было заикнулся о дате коронации, но советник Хансен сказал, что о ней будет объявлено отдельно. Он же сообщил, что король Сайлас будет похоронен в семейном склепе, но все, желающие проститься с покойным, с завтрашнего дня смогут прийти во дворец и попрощаться с ним.
«До завтра тело подготовят и гроб подберут, — объяснил Джек своим соулмейтам. — Мать как раз всем этим занимается».
Барнс был далёк от всех этих церемоний. Его больше всего волновала безопасность Джека и те, кто, хотя бы косвенно, могли ему навредить, а потому он не отходил ни на шаг, даже когда зареванная королева бросилась на шею к Джеку, не вышел из кабинета, как все остальные, только что отвернулся. В любом случае, времени ему хватит обезвредить кого угодно.
— Сынок, как же так? Как мы теперь? — спросила Роза уже намного спокойнее. Видимо, отдавая распоряжения по поводу прощания народа с королем и его похорон, она немного пришла в себя.
— Да уж всяко лучше, чем его вторая семья, — негромко сказал ей Джек. — Ты знала, что у отца была любовница и сын от нее?
Побледнев, Роза отступила на пару шагов к креслу и грузно в него осела, в одно мгновение постарев сразу на пару лет.
— Вторая семья, — эхом повторила она. — Давно?.. Джек. — Она подняла на сына бесцветные от горя глаза. — Кто они? Ты давно знал?
— С детства, — признался Джек. — Хелена Пардес и их сын Сет. Они были вместе… — он прикинул в уме, — лет двенадцать, не меньше. Сету восемь сейчас. Прости. Ты же понимаешь, я не мог сказать.
— Понимаю.
Роза закрыла лицо ладонями, но плечи не дрожали, она не всхлипывала, просто сидела красивой элегантной статуей, памятником отчаяния и крушения всех надежд. Даже Барнсу было понятно, что вся ее тщательно выстроенная, выверенная до последнего шага жизнь в один момент рухнула, оставив только осколки вместо будущего.
— Не повторяй его ошибок, Джек, — тихо попросила она. — Не разменивай себя и своё счастье на корону. Не надо лжи. Это больно.
Она поднялась, чуть пошатываясь, словно утеряла какой-то важный внутренний стержень. Но собралась, расправила плечи, снова становясь королевой.
— Прости, у меня ещё очень много дел.
***
Джека без особых торжеств — государственный траур же — короновали на следующий день после похорон.
Первым указом короля Джонатана был указ о заключении браков соулмейтов любого пола. Общественность икнула — и проглотила это.
Пока королевские покои во дворце переоборудовали для нового короля, а королева готовилась отбыть в поместье «Виноградники», Джек пытался разобраться в доставшемся ему от отца наследстве.
— У нас есть две проблемы, — объявил он своим соулмейтам вечером, растянувшись между ними на диване в апартаментах наследника. — Уильям Кросс, моя дядя, и мой наследник. Моя сестра бесплодна, так что выдавать ее замуж бессмысленно. Объявлять наследником отцовского бастарда я тоже не собираюсь. И жениться не буду точно, только на вас. Женщина в семье нам ни к чему. Ваши идеи и предложения?
— Суррогатная мать, — предложил Брок, поглаживая Джека по запястью с меткой Барнса. — Беременность через ЭКО — довольно распространённая практика в парах соулмейтов.
— Я, признаться, думал о том, чтобы отправить Мишель на лечение в Израиль, — сказал Джек. — Но идея суррогатной матери нравится мне больше. Когда закончится траур, озадачу этим мать, пусть выбирает. Заодно отвлечется.
Баки Барнс, он же Алек Барнс, Призрак и ещё много-много кто лежал, удобно устроив голову на плече Джека, вдыхал его запах, чувствуя как покалывает кончики пальцев, как вибрирует прочная натянутая между ними нить связи, обещая, что вот теперь-то точно всё у них будет хорошо.
Он никогда не думал, что сумеет увидеть собственное будущее и не обнаружит там страха остаться за бортом жизни Брока, когда тот встретит предназначенного ему судьбой соулмейта, не думал, что сам сможет стать предназначением, третьим, не лишним. Но мы предполагаем, а судьба располагает.
Они еще немного поговорили о текущих делах, больше наслаждаясь тем, что были рядом друг с другом, чем обсуждая что-то серьезное.
Джек не беспокоился о будущем. Он видел его и знал, что оно будет солнечным. Не без хмурых дней и гроз, но все-таки солнечным.
— А хорошо моя жизнь сложилась, — протянул Брок, разглядывая лепнину на потолке. — Вляпался в дерьмо, но зато встретил Детку, влюбившись по уши, — он, дотянувшись, погладил Барнса. — Чуть не подох под Трискелионом, но зато мы сбежать смогли, спрятаться. Пришлось бросить дом и всё нажитое, оба влетели в Малыша Джеки, да так, что без шансов. Красота. Я ещё, дурак, в судьбу не верил. А она каждый раз догоняла и отвешивала в правильном направлении.
— И я тебя люблю, Рамлоу, — расплылся в улыбке Барнс. — Вас обоих люблю.
— И я вас, — улыбнулся Джек. — Вот приму закон о тройственных браках — и мы поженимся! Согласны?
— Нет, он ещё спрашивает! — оскалился Брок, но тут же со всем возможной нежностью обнял Джека, поцеловал, отвечая на всё вопросы однозначным да!
The End