— Контракт заключён на полтора года, с возможностью продления. А почему… — Барнс вздохнул, глядя на Джека. — Очень нужны были деньги.
— А твой сейчас в Шайло?
— Да, далековато от центра, правда, из окна не увидеть, — Барнс улыбнулся и подмигнул Джеку, подкинул на ладони телефон. — Но всё же современные технологии упрощают жизнь.
— Слушай, — сказал Джек. — Ты всяко опытнее меня. Придумай, как вам встречаться без ущерба для контракта. Мне не светит, но пусть хоть кому-то будет хорошо. Мой… я думаю, мой соулмейт погиб.
Барнса словно кипятком окатило. Когда его попустило настолько, что он заметил метку у сердца своего любовника, понял, что это такое, то прочёл очень много книг и статей по данному поводу, страшно боясь, что однажды появится «вторая половина» — и придётся отпустить. Читал он и про гибель одного из соулмейтов, готовый и на убийство, лишь бы не разлучаться, но последствия пугали сильнее. Не хотел он причинять такие страдания, тем более тому, кого настолько сильно любит.
— Умер? Даже представить боюсь, — Барнс чесанул затылок, обругал самого себя за намерения. — Я читал, что соулмейт чувствует смерть второй половины, весь спектр, так сказать.
— Да? — удивился Джек. — Я не знал. Я просто видел, как на него валятся камни и он горит. Много раз. Спать из-за этого не мог. Но знаешь… даже если бы не отец, мне бы все равно ничего не светило, понимаешь? Соулмейты встречаются один на десять тысяч, на Земле шесть с половиной миллиардов человек — это шестьсот пятьдесят тысяч соулмейтов. Сократим вдвое, отбросив женщин — остается триста двадцать пять тысяч. Отбросим азиатов и негров, блондинов и рыжих — все равно слишком много… Где угодно он может быть, от Афганистана до Аргентины. Мы никогда не встретимся.
— Кто знает, Ваше Высочество, — тепло улыбнулся Барнс. — Судьба вообще интересная штука. Вы лучше скажите, в какой клуб сегодня едем, если едем.
— Ох, в такую погоду… — Джек посмотрел на дождь, заливающий балкон. — Давай в «Воронеж», что ли? Я слышал, его держат русские. Никогда не пробовал водку. Ты не знаешь, как ее правильно пьют?
— Залпом и на выдохе.
Барнс быстро набрал сообщение, стараясь сдержать смех от получившегося словосочетания.
«Приезжай сегодня в Воронеж. Я страшно хочу тебя увидеть!»
Ответа не было минуты полторы, видимо, столько ушло на поиск в гугле названия.
«Нихрена вас занесёт сегодня с принцем! Вы там накурились что ли? Города поближе не нашлось? Хоть ориентир дай, где конкретно там искать!»
Барнс расхохотался.
— Анекдот прислали? — спросил Джек из гардеробной, выбирая, что надеть. Пожалуй, этот кожаный плащ подойдет.
— Да нет, просто меня иногда удивляет его готовность идти со мной на край света, — сказал Барнс и вдруг осёкся, подошёл к гардеробной и, быстро набрав текстовое сообщение, впихнул телефон в руки принца.
«Если увижу с мужиком, докладываться твоему отцу не стану».
Джек прикусил губу и кивнул.
— Хорошо, когда есть такой человек, — согласился он. — Ты только координаты уточни, я не помню точно, где это.
«Воронеж» удивлял очень странным колоритом. Барнс долгое время, ещё Зимним, работал в Союзе, но такой вот мешанины всего и сразу вспомнить не мог, но местная молодёжь была явно в восторге от русской экзотики.
Привычно устроившись у барной стойки, Барнс потягивал сладкий безалкогольный коктейль через трубочку, внимательно следя за залом и Джеком. Тот устроился на барном стуле из цельного ошкуренного бревна и осматривался.
Здесь было что угодно: почти необработанная древесина и горн с небольшим красным барабаном на стене над баром, огромный красный флаг с желтой витой бахромой. Официантки были одеты в серо-голубые юбки и белые блузки, с красными, странно повязанными шейными платками, в красных шелковых пилотках и белых гольфах. На роскошных грудях слева поблескивали какие-то красно-оранжевые значки разных размеров — у кого-то звездочки покрупнее, у кого-то помельче.
Водку здесь подавали в срезанных гильзах от чего-то крупнокалиберного, и Джек уже залил в себя пару шотов ледяной водки. В качестве закуски на стойке были мисочки с нарезанными солеными огурцами, от которых на весь бар несло смородиной и укропом.
На небольшом танцполе кружились и обжимались самые обычные парочки. Их было немного — слишком плохая погода для того, чтобы ждать в длинной очереди на входе в клуб.
— Погода дерьмо, стоило тащиться на другой конец города, чтобы пить эту сладкую дрянь, Детка?
Барнс повёл плечами, улыбнулся, не оборачиваясь. Нельзя было наброситься с поцелуями, даже прикоснуться интимнее рукопожатия, только так, рядом, очень-очень близко, что можно даже почувствовать терпкий запах туалетной воды.
Джек вздрогнул всем телом, услышав это «Детка». Он знал этот голос, знал хрипотцу и американский акцент. Но повернуться и посмотреть не решился.
— Тут ресторан есть в отдельном зале, — сказал он, расплатившись за свою водку и коктейль Барнса. — Пойду, попробую русскую кухню.
Джек спрыгнул со студа и ушел, лавируя между людьми и держа спину очень прямо.
Барнс выругался, в десятый раз сожалея, что поддался слабости и рассказал принцу о себе много больше, чем следовало, поставив под удар не одного себя. Мало ли что говорил Джек, на деле он мог оказаться точно таким же как и отец.
— Иди, догоняй своего подопечного, пока он куда не слился, — усмехнулся Брок, проводя принца взглядом. — Заодно пожрём.
Джек совершенно не удивился, когда за столиком их оказалось трое. Официантка принесла меню.
— Блюдо дня — макароны по-флотски, — улыбнулась она. — Шеф-повар рекомендует.
Дождавшись, пока она уйдет, Джек протянул руку кареглазому смуглому незнакомцу со старыми шрамами от ожогов на левой стороне лица и шее. Шрамы были хорошо залечены, но все равно заметны.
— Джек.
— Брок, — сверкнул улыбкой тот и ответил крепким рукопожатием, едва заметно вздрогнув, когда метку на груди словно огнём опалило.
А вот это уже было интересно.
Барнс оторвал взгляд от меню.
— Бывал в России, но половины блюд не помню, а ещё часть не советую есть напрочь. Смерть желудку.
Джек потер загоревшуюся под рукавом метку. Это было странно — сегодня вообще все было странно.
— Что тогда посоветуешь? — спросил он. — Макароны по-флотски — это что вообще?
— Паста карбонара для нищих, но кому-то нравится. Картошку и лисички в сметане вкусно, советую, Ваше Высочество, — Барнс говорил, а самого вело от близости Брока, того, как его бедро прижималось к ноге.
Себе он заказал всего и сразу, что-то из-за ностальгии, а какие-то блюда было интересно попробовать, так как они не доставались модификанту.
Джек заказал себе пожарские котлеты, картофель и лисички в сметане, овощной салат и графинчик водки — на всех. Что заказывали Барнс и Брок, Джек не заметил, беззастенчиво разглядывая Брока. Было в том что-то знакомое — в развороте широких плеч, обтянутых черной шелковой рубашкой, в манере держать голову. Словно бы Джек его уже встречал — но они точно никогда раньше не виделись.
Водку в хрустальном запотевшем графине и три стопочки принесли сразу. Горячее — чуть погодя. Вместо обычной посуды здесь были деревянные лакированные миски, расписанными черно-красно-золотыми цветами.
— Атмосферненько, — выдавил Джек. — Интересно, почему у официанток такая странная одежда?
— Пионерки, — ответил Барнс, утерев губы красивой расшитой цветами тканевой салфеткой. — Была такая организация детская в Советском Союзе.