Жмакин смахнул снег с поваленного ствола ели, все трое уселись на него.
— Рассказывай все по порядку, — потребовал Бекренев.
По словам Никифорова, банда расположилась в четырнадцати — шестнадцати километрах от деревни Скробы, живут бандиты в двух больших землянках. Питаются преимущественно консервами, пробавляются и дичиной, благо лосей кругом полно. Лагерь тщательно охраняется сторожевыми постами. Никифоров перечислял имена бандитов, приводил особые приметы каждого.
— Планы, планы какие у банды, какое задание они должны выполнить? — нетерпеливо перебил Бекренев нескончаемый рассказ Никифорова.
— Этого мне не удалось пока узнать, — вздохнул тот. — Вы же тогда с подполковником советовали мне не торопиться с этим, чтоб бандиты чего не заподозрили…
— Помню я наши советы, Иван, но и тянуть с этим долго тоже нельзя. Голова у тебя варит хорошо, так что, примеряясь к обстановке, действуй!
Бекренев встал, подал руку Никифорову.
— Через неделю ждем тебя здесь же. За это время ты должен все разузнать о делах банды.
— Будет исполнено, товарищ капитан. — Никифоров, вскочив на ноги, по-военному сдвинул каблуки сапог.
Вечером того же дня в отдел ББ пошла шифровка: «Известный вам лесник сторожит штабель из сорока бревен. Вывоза бревен пока не предвидится. Возможное новое место складирования бревен будет известно нам через неделю. Бекренев».
Когда до следующей встречи с Никифоровым оставалось два дня, девушка-почтальон принесла Бекреневу записку.
— Мужчина какой-то встретил меня возле Скроб, просил самолично передать вам, — сообщила она, передавая записку.
На клочке бумаги было нацарапано всего несколько слов: «Приезжайте срочно в Скробы. Иван».
«Что у него там стряслось?» — Недоброе предчувствие ворохнулось в груди Бекренева.
Часа через три грузовик, в кузове которого разместилось восемь чекистов, вооруженных автоматами, уже подъезжал к Скробам.
Никифоров поджидал на краю деревни. От вышедшего из кабины машины Бекренева не укрылось, как тревожно, настороженно зыркнул своими обычно нахальными глазами Никифоров в сторону покидавших один за другим машину вооруженных оперативников.
— Зачем столько народу, товарищ капитан? — Никифоров был явно растерян. — Я же вас одного просил приехать. Не нужны они вовсе, ваши люди… потому как я уже порешил бандитов, не всех, правда, но многих порешил… — Голос Никифорова внезапно стал хриплым.
— Как — порешил? — Смысл сказанного еще не дошел до сознания Бекренева, но почему-то сразу вспотели лицо и ладони рук.
— Убил, значит. — Глаза Никифорова приняли свое обычное наглое выражение. — Один вот управился…
Торопясь, глотая слова, Никифоров стал рассказывать, как вчера вечером главарь банды — власовский офицер Дятлов неожиданно получил по радио приказ увести людей куда-то в прибалтийские леса. Часть банды сразу же снялась с места, а двенадцать человек, в том числе и он, Никифоров, задержались, упаковывая оставшееся имущество. Перед дальней дорогой бандиты распили добытую накануне самогонку и легли в одной из землянок отдохнуть. Решив, что другого такого случая не представится, Никифоров заложил у входа в землянку три противотанковые мины и взорвал ее. Все находившиеся в ней бандиты погибли.
«Ловушка! Тянет в западню!» — одна и та же мысль лихорадочно билась в мозгу Бекренева, пока он слушал рассказ Никифорова.
Казалось, что голос Никифорова доносится откуда-то издалека:
— Можно ведь и проверить, товарищ капитан. Сущую правду говорю.
— Веди, Иван! — зловеще выдавил наконец Бекренев и, повернувшись к своим людям, скомандовал:
— В цепь! Приготовить оружие!
Ткнул стволом автомата Никифорова в живот:
— Становись, Иван, впереди цепи. Если удумал что против нас — прошью очередью, пикнуть не успеешь!
— Зря вы мне не верите, товарищ капитан, — обиженно пробормотал Никифоров, послушно занимая место впереди развернувшейся цепи оперативников.
Шли они больше часа, пока наконец лесная чаща не расступилась и чекисты не оказались на поляне, в самом центре которой из-под снега торчали черные, словно обугленные, бревна. Снег вокруг был засыпан глыбами и комьями свежей земли. Подойдя ближе, Бекренев и его спутники увидели землянку, вернее то, что осталось от нее: осклизлые бревна с размочаленными взрывом разломами. Тут же в хаотичном беспорядке валялись жерди, пласты полусгнившей соломы, какое-то тряпье. Тяжкий смрад исходил от взорванной землянки. Приглядевшись, Бекренев заметил большую голую мужскую ступню с желтыми ногтями, придавленную бревном, под другим бревном угадывалась человеческая голова с седыми волосами.