— Предлагаешь ударить первым? — догадался комиссар.
— В точку, Остап Богданович. Наш единственный шанс победить — ударить первыми. Пока они не ждут.
— А что, хорошая мысль, — оживился Нечипоренко. — Я всегда говорил, что немца нужно выбивать из Лугин. И вообще — бить. Сколько можно?
— Тогда, когда ты это говорил, Иван Сергеевич, было ещё не время. Опять же дело было после коньяка, — Максим подмигнул. — А сейчас мы трезвые.
После ужина приступили к детальной разработке плана, а утром, сразу после завтрака, Нечипоренко выстроил отряд на импровизированном плацу — хорошо утоптанному прямоугольнику земли размером с половину футбольного поля. Весь отряд.
— Товарищи! — обратился он к людям. — До сих пор у нас всё складывалось удачно. Но теперь нам стало известно, что немцы в самое ближайшее время собираются ударить по нашему лагерю силами пехотной роты, расквартированной под Лугинами.
— Это там, где до войны наша танковая часть стояла? — подал голос Валерка Шило.
— Там, — подтвердил Нечипоренко. — Ты, Валера, помолчи, когда командир говорит. Слова тебе пока не давали. Взял моду, понимаешь, перебивать…
— Как скажешь, начальник, — ухмыльнулся Шило.
— Я тебе не начальник, я тебе командир, — в голосе Нечипоренко прорезался металл. — Так что брось свои блатные замашки и веди себя, как положено. Иначе, клянусь богом, отправишься под замок. С позором. Посидишь, подумаешь, может, и поумнеешь. А не поумнеешь — другие меры примем. Мы не сброд уголовный, не банда ОУНовцев. Мы — советский партизанский отряд «Червонный партизан»! Прошу об этом помнить и никогда не забывать.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
Партизаны тоже молчали. Многие бросали на Валерку осуждающие взгляды.
— Да я что, я ничего, — пробормотал тот едва слышно. — Как все, так и я…
— Продолжаю, — сказал Нечипоренко. — Мы решили не ждать, а нанести упреждающий удар. Для этого опаснейшего дела нужны добровольцы. Мужчины. Женщины пусть не обижаются, сразу говорю, дело очень опасное, мужское. Кто готов рискнуть жизнью, шаг вперёд.
Ряды партизан качнулись, мужчины шагнули вперёд. Все, как один. Включая дядьку Акима, Моисея Яковлевича и двенадцатилетнего мальчика Яшу.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом произнёс командир отряда. — Я в вас не сомневался. Вот теперь я вижу перед собой настоящий партизанский отряд! Готовый на бой и на смерть. Но все для этого дела не нужны. Товарищ младший лейтенант Николай Свят, которого вы все хорошо знаете, будет руководить этой операцией и он же отберёт тех, кто подходит лучше всего. Остальных тоже попрошу не обижаться — война нам предстоит долгая, и каждый ещё успеет проявить себя.
Максим отобрал сорок человек. Двадцать для непосредственного участия в рейде и ещё двадцать тех, кто обеспечит отход и поможет в транспортировке раненных и, возможно, убитых. Во вторую двадцатку он взял и двоих женщин, которые умели оказывать первую помощь. Одна из них еврейка Майя, которая, как оказалось, одно время работала медсестрой широкого профиля. А вторая Людмила.
— Я не только повариха хорошая, я курсы по оказанию первой помощи закончила перед самой войной, — заявила она. — Была лучшей. Не веришь — проверь.
— Обязательно проверю, — пообещал Максим. — Всех проверю, не только тебя.
На проверку и подготовку к операции он отвёл два дня. Этого было мало, но это был максимум, который он мог себе позволить. Тратить больше времени — значит очень сильно рисковать. Он и так постоянно мониторил обстановку с помощью дронов-разведчиков и знал, что штурмбанфюрер Георг Йегер начал с «пряников», и в Лугинах, Липниках, Белокоровичах, других селах и даже в Коростыне появились листовки с обещанием награды в десять тысяч рублей за любые сведения о местонахождении партизан.
Это были очень хорошие деньги, и Максим отдавал себе отчёт, что рано или поздно, кто-нибудь на них позарится. Не сегодня, так завтра. Или послезавтра. Так что время поджимало.
При этом листовки Максима, которые он напечатал в корабле, были, разумеется, сорваны.
Капитан Оскар Хубер тоже не сидел на месте — его рота активно готовилась к предстоящей операции по уничтожению партизанского отряда и проводила время в марш-бросках и стрельбах.
Благодаря дронам-разведчикам, Максим из подручных материалов с помощью двенадцатилетнего Яши, который оказалсяна удивление сообразительным и рукастым мальчишкой, соорудил наскоро макет советской воинской части, где теперь стояла пехотная рота вермахта.
На этом макете двадцать бойцов и отрабатывали теоретическую часть предстоящего рейда.
— Смотрите, — показывал Максим на макете. — Вокруг части кирпичный или бетонный забор. Но он невысокий — метр семьдесят. Через такой перелезть — раз плюнуть. А со стороны трёх прудов, вот здесь, и вовсе никакого забора. Даже колючей проволоки нет. Но тут, между вторым и третьим прудом, где проходит вторая грунтовая дорога, ведущая через поля в Лугины, немцы поставили шлагбаум и будку с часовым. Часовой, вернее, дежурный, имеется также на КПП. Ещё один часовой возле штаба и один у боксов с техникой: тремя грузовыми «опелями», бронетранспортёром «Ганомаг», двумя мотоциклами и велосипедами. Там же рядом и конюшня с лошадьми. Всего тринадцать лошадей, одна верховая. Наконец, последний часовой — у склада боеприпасов. Вот тут, за казармой. Оружие и часть боеприпасов немцы хранят в здании казармы, на первом этаже, чтобы не распылять силы и средства. Это вот здесь, недалеко от штаба. Сама рота — на втором этаже. Офицеры и унтер-офицеры ночуют за пределами части. Вот здесь, в жилом бараке, в котором до войны жили красные командиры с семьями. А командир роты со своим ординарцем и вовсе в отдельном доме, в котором раньше, я думаю, жил командир нашего танкового полка. Вот он этот домик, в сосновом бору, возле самого забора, недалеко от КПП.
— Всё правильно, — подтвердил молодой партизан Стёпка. — Командир полка там жил. Его дочка в нашем классе училась, Оля Кравченко. Красивая девчонка была, — он вздохнул. — Не знаю, где она сейчас. Может, в эвакуации…
— Значит, я прав, — сказал Максим. — Замечу, что подобное разделение нам на руку. Немцы расслабились и чувствуют себя здесь, за линий фронта, в безопасности. Ни у барака, ни у дома командира роты часовых нет. Этим мы и воспользуемся. Действовать будем следующим образом…
Глава двадцать первая
Ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое августа выдалась тёмная. С северо-запада потянуло холодным осенним ветром. Небо сплошняком затянули облака, откуда время от времени срывался дождь.
Отряд в сорок партизан вышел на левый берег речки Жерев со стороны леса в начале первого ночи. Здесь они разделились. Двадцать человек с носилками (стандартные немецкие разборные носилки были среди снаряжения, которое досталось партизанам после нападения на поезд) остались на опушке. Остальные через брод перебрались на другой берег и пошли к воинской части. Дождь, который к этому времени уже вовсю шелестел по траве и листьям деревьев, заглушал их шаги. Впрочем, старались идти бесшумно, плавно, как учил младший лейтенант Николай Свят по прозвищу Святой.
Надо сказать, что авторитет Максима в отряде к этому времени поднялся на неимоверную высоту. Все видели и понимали, что этот человек не похож на остальных. Даже самые лучшие — сильные, ловкие, сообразительные и умелые отставали от него, как инвалид отстаёт от здорового, а старый от молодого. При этом Максим всячески подчёркивал, что командиром отряда остаётся Иван Сергеевич Нечипоренко, а комиссаром Остап Богданович Сердюк. У него — особое задание, он появляется в отряде, когда захочет, уходит тоже, когда захочет и ни перед кем не отчитывается. Приказывать другим может. Но только тогда, когда его на это уполномочивают командир и комиссар.
После нападения на поезд, когда Максим практически в одиночку справился с охраной, Нечипоренко с Сердюком попытались выяснить, откуда у него такие умения. Но ничего не вышло. Максим отговорился военной тайной. Единственное, в чём он признался — это в том, что прошёл специальную подготовку.
— Существуют специальные методы тренировок, — объяснял он, — которые позволяют человеку достичь невероятных результатов. То есть, другим людям эти результаты будут казаться невероятными, а для тренированного человека они будут в порядке вещей.
— Например, — настаивал Нечипоренко. — Какие методы? Мы тоже хотим, нам с немцами воевать.