...Из тумана выплыл серый песок и серый бетон Дюнкерка. Пока поезд стаскивали с парома и формировали состав, мы обычным порядком - я в середине, один охранник впереди и двое сзади, - прошли в ресторан. Французская кухня... к ней можно относиться по разному; по-моему, она неплоха, когда французы готовят наши блюда.
Затем я по радиотелефону связался о Парижем, отдал необходимые распоряжения. Позвонил и в Брюссель - директора филиалов уже вылетели. Интересно, на чем? Надо будет проконтролировать. Выкурив трубку на свежем воздухе, я возвратился в купе.
...Рыжий ни на минуту не терял нить разговора. Когда машины с Анри и Флавелем подошли к резервной квартире, он уже вышел через тайный ход и пристроился со своим "порше" в темном проезде неподалеку.
А тем временем Анри под диктовку написал и подписал обязательство-признание и обязательство не участвовать ни в каких действиях, могущих повредить Компании... Название Флавель не упомянул, не зная, естественно, что оно уже известно в Анри, и Слухачу. Санже ведь успел добраться до нужного раздела в картотеке...
Затем Флавель не отказался от рюмочки коньяка. Коньяк согревал и поднимал настроение; а Слухач тем временем прикрепил к днищу вишневого "мерседеса" маленькую игрушку, от которой бывают большие неприятности...
Вот так первое столкновение закончилось в пользу Санже. Пусть он "засветился", пусть оставил в руках Флавеля документ, способный в один миг оставить его без куска хлеба, зато Анри знает, кто стоит за "Видеоиграми Лоусона", и окончательно убедился, что исчезновение мальчишек - не случайное совпадение и не какая-нибудь там мистика. А еще удалось подсунуть Флавелю "клопа"-радиоинформатора...
...Все-таки надо признать, что в природе континента есть нечто более пышно-жизнерадостное, чем на Острове. И Франция, пожалуй, красивее всего: здесь и растительность и ландшафта - еще не такая пошловатая декорация, как, скажем, в Средиземноморье, но намного свободнее и нежнее, чем у нас или, скажем, в Скандинавии.
Под вагоном прошумел мост через канал Эр-Ла-Бассе; серо-желтая рябь на воде особенно подчеркивала многоцветье и сочность разнотравья на берегах. И вот вновь потемнело - клубясь, сгущался туман...
Целая глава посвящалась размышлениям Анри. Я сначала решил ее пропустить, но до Бетюна, единственного местечка на этом перегоне, на которое стоит посмотреть, оставалось еще порядком. Я принялся за книгу...
...Вот здесь-то, наконец, разъяснилось, если не все, то многое в поведении Анри, и всплыло еще кое-что важное.
...Анри думал о своем сводном брате, Филиппе. Читать стало несколько сложнее: от привычного уже современного французского, пусть со швабскою примесью, Шанэ перешел к более цветистому литературному языку. Историю братьев ему было угодно излагать именно так.
Фрейдизмом здесь не пахло, но за грамотным социальным анализом (братья, как и их отцы, принадлежали к разным сословиям), за естественным соперничеством сильных и во многом схожих характеров, проглядывало все же нечто углубленное, быть может, даже мифологическое измерение.
Братья, мало встречаясь, но не упуская друг друга из виду, подрастали. У одного - теннис, яхт-клуб, экономический факультет Сорбонны, у другого бокс, десантные войска, Алжир, полицейская школа.
Страница от страницы все рельефнее обрисовывалась мать, ее стремление забыть "падение" - первый брак и первого сына, ее постоянное самоутверждение через Филиппа.
И наконец появляется Дики - просто знакомая, даже не подружка Анри. Они случайно встречаются втроем - и едва ли не с этой самой первой встречи начинается...
Дики становится невестой Филиппа; автор уверен, что это была любовь. Но в жизни все быстро становится на свои места. Мать даже не допускает мысли о таком выборе для Филиппа. Женщины встречаются наедине - И Дики порывает с Филиппом, а затем, после нескольких мучительных дней и ночей, и с Анри.
Филипп, конечно же, с блеском защищает магистерскую и уезжает стажироваться в Штаты; Анри получает первую полицейскую звезду и уезжает в соседний городок; по возвращении он узнает о рождении Мартина.
Дики не скрывает, кто отец ребенка, и отказывается от помощи и предложений Анри о замужестве. Постепенно ей удается отдалиться от Анри, хотя временами, чуть ли не внезапно для них обоих, происходят встречи... И после них Санже не желает верить ее словам о Мартине.
Анри не знает и знать не хочет: видится ли она с Филиппом, ныне уже генеральным директором отцовской фирмы, зато - при каждом нечастом свидании - пытается уловить в облике мальчонки собственные черты.
А потом Дики приходит к нему за помощью...
Да, Флавелю никак не следовало бы оставлять Анри в живых. Помимо всего прочего, я знаю, что типы подобные этому Санже, если их загнать в угол начинают драться всерьез, просто чудеса творят, и надо сказать, временами выкручиваются из самых гиблых ситуаций...
...Бетюн. Я далек от литературных реминисценций. Просто мне нравится этот городок. Так бы взял его целиком и перенес в свое поместье. Естественно, предварительно освободив от посторонних...
...Эту фамилию первым произнес Рыжий. Но и Анри не мог не вспомнить парня, с которым его трижды сталкивала судьба.
Сначала совсем еще щенком Морис Хайнеруд, конструктор "Мирабели", аэрокосмического концерна, расколотил - подвыпивши, естественно - чужую машину. Но искренне каялся и сразу же заплатил, сколько надо, а, главное он понравился Анри, и дело было замято.
Затем Хайнеруд ухитрился запачкаться в неприятном скандале с парочкой невоздержанных жен из уважаемых семей финансовой верхушки. Анри, тогда еще полицейский офицер, тоже участвовал в разборе всей этой пакости, поскольку помимо всего прочего там еще крепко пахло марихуаной. И постарался, чтобы имя Мориса не попало ни в газеты, ни в суд.
А затем Анри, уже частный детектив, помогал и помог Морису остаться в стороне от очень неприятного дела: группу студентов обвинили то ли в подготовке демонстрации, то ли в организации каких-то пикетов. В общем, дела, которые, как минимум, стоили бы Хайнеруду места.
Помогал Анри профессионально, за хороший гонорар, но какое-то человеческое взаимопонимание нащупывалось, и сумел Анри то ли вычислить то ли разглядеть в Хайнеруде нечто такое, что позволяло рискнуть и обратиться конфиденциально...
Риск был немаленький: на этот раз Служба Безопасности уж точно шутить не станет. Пришлось делать первые шаги через Рыжего, вроде бы еще не засвеченного, и очень-очень тщательно самому избавляться от "хвоста".
Слухач договорился, что Анри встретится с Морисом в мотеле, у обычного маршрута Мориса, так что в любом случае встреча будет выглядеть как чисто случайная.
Оставшееся время Анри готовился. Накоротке звякнул Дики, покопался в муниципальной библиотеке в вырезках, привел в порядок кое-какие записи...
...Здесь Шанэ совершенно прав, что называется попал в самую точку со своим Морисом. У меня даже чуть-чуть заныло под ложечкой - слишком знакомо и опасно это все. Знаю я, как себя самого знаю таких типов. В двадцать пять считают вседозволенность (по мелочам) в рамках своей фирмы чем-то естественным для себя и, с фокуснической легкостью рассылая в рабочее время перлы и блестки идей, в свободное же - особым нюхом находят себе подобных дружков я подружек, вовсе не страдающих сдержанностью. А в тридцать с небольшим, если ухитрились отвертеться от шприца или хотя бы доброго ежевечернего стакана, начинают страдать о совести человеческой, закате Европы и прочей чуши и, чего доброго, словесно и действенно обвинять и уличать собственное дело во всех смертных грехах. Нет, не все, конечно, большинство предпочитает вопить и посыпать голову пеплом, а дело поливать помоями уже после выхода в отставку; но, увы, есть и такие "хайнеруды". Сколько с ними приходится возиться - подумать страшно! Жаль только, что в серьезной работе, там, где нужен свободный поиск, а не компиляция, без них не обойтись.
Морис Хайнеруд, это понятно сразу - потенциальный предатель. Не в бытовом плане, а гораздо хуже. Таким необходимо спрятаться за какой-нибудь лозунг, найти дополнительное утешение... Знаю я таких, как себя самого знаю. И знаю, что на самом донышке, за пацифизмом, за христианской кротостью (агнцы нашлись!) у них вьется тоненький коричневый червячок неудовлетворенности. Никто из них никогда не признает, что пусть десятая или двадцатая, отведенная им ступенька в деловой иерархии - действительный эквивалент способностей и заслуг. Да, черт возьми, в узком профессиональном плане голова у них варит, но надо же понять, наконец, что самодисциплина, верность интересам фирмы, даже бдительность - тоже важнейшие слагаемые, определяющие действительную ценность работника!