Если Рига служит торгово-промышленным и административным центром края, то Юрьев является его умственно-научным центром. Любопытная история университета будет вкратце изложена впоследствии. Здесь необходимо только сказать, что Александр I, возобновляя 12-го декабря 1802 года старое детище Густава-Адольфа шведского, предназначал его «на пользу всего Российского государства», «на распространение человеческих познаний в Русском государстве и купно образование юношества на службу отечества». Судьбы древнего Юрьева, от времен основателя его Ярослава, сквозь всю неоглядную историческую даль власти орденской, епископской и чужеземных королей, чрезвычайно пестры. В 1472 году, проездом в Москву, Юрьев был посещен невестой царя Иоанна III, Софией Палеолог, сопутствуемой послами и приставами, с царскими почестями; с ней вместе направлялись в Русь мечты римского двора о присоединении восточной церкви к западной. В Юрьеве, в январе того же года, схвачены были, на одном из православных крестных ходов, латинянами пресвитер Исидор и с ним 72 человека и, после суда и пытки, пущены под лед реки Амовжи, нынешнего Эмбаха; позже сопричислены они к лику святых и были одной из причин основания порубежной обители нашей — монастыря Печерского. Было в Юрьеве и такое время, когда, в течение шести лет, по улицам обезлюдевшего города «жили гады и хищные звери». Петр I, недовольный сочувствием горожан к шведам, взяв город, отправил весь магистрат и бюргеров в Вологду; любопытные сведения об этом переданы пастором Гротианом, тоже отбывшим ссылку; в 1714 г. Петр I дозволил им возвратиться. Теперь это красивый городок, полный жизни и довольства, будущие судьбы которого в его собственных руках.
Чрез Вейсенштейн, Везенберг, Нарву, полную исторических воспоминаний, не заглушаемых шумом её замечательного водопада и стуком двух гигантских мануфактур, пользующихся его силой, и чрез Ямбург путешественники к четвертому июля возвратились в Царское Село, сделав, как сказано, всего около 3.000 верст.
Хорошей, светлой чертой немцев является их уменье устроиться, их заботливость о своей собственности. Резко, очень резко обозначаются границы балтийских губерний от смежных с ними русско-польских земель. Живя постоянно в своих поместьях, помещики умело воспользовались трудом своих безземельных крестьян и обратили болота в луга и нивы; при взаимной поддержке, балтийские немцы всегда умеют как в природе, так и в жизни достигать того, что им желательно.
Если в 1885 году, при путешествии на север, на Мурман, трудно было добраться до скудных исторических материалов, приходилось их разыскивать и подбирать, здесь же, в прибалтийском крае; обилие всяких книжных источников бесконечно. Тут являются древние хроники Генриха Латыша, Альнпеке, Луки Давида, Рюссова и другие позднейшие; с добросовестностью чисто немецкой, с полным знанием дела разработаны местными людьми самые подробные сведения по истории, этнографии, статистике, — разработаны так, как и подобает родине таких первоклассных ученых, как Бер, которому в Юрьеве, вполне по праву, вместо снятой статуи Рейна, воздвигнут памятник. Цельны и характерны полные истории края, писанные Рихтером, Крёгером, Рутенбергом, Фогтом, каждая со своей точки зрения, конечно, с большим или меньшим сочувствием к тому или другому сословию, к той или другой народности, но отлично пополняющие одна другую; чрезвычайно любопытны и богаты, как справочный материал, писания Ширрена и Эккарта, отличающиеся, чего не следует забывать, крайне враждебным по отношению к России направлением, и потому не всегда заслуживающие веры; исследования местных ученых обществ, статистические издания ландратской коллегии, обширные труды по специальностям, например, юридические — Бунге, монографии по самым разнообразным предметам ведения, — все это дает обильный материал для истории края. Если бы хотя малая часть подобной разработки для изучения наших широких палестин могла иметь место у нас, то писать о них не представляло бы тех трудностей, с которыми приходится встречаться на каждом шагу. Имеются, впрочем , работы и русских ученых о балтийском крае. Помимо Карамзина, С. Соловьева, Костомарова, Иловайского, насколько касались они его в своих исторических исследованиях, поучительны труды: Погодина, Аксакова, Каткова, Самарина, Чешихина, М. Соловьева и, наконец, попадавшие своевременно в печать материалы и заметки за время последней сенаторской ревизии. Требует еще особого упоминания работа автора, скрывшего свое имя, а именно — обстоятельная статья о прибалтийском крае, помещенная во II томе «Живописной России».