Массивный Максим Железняк нахмурился, сделал быстрый шаг. Он и в самом деле имел фактуру медведя, и стремительную реакцию данного зверя:
- А может это шпионка, проникла сюда, под видом журналистки… Что-то уж больно красива.
Алексей Дубинин мелодичным голосом, читающего проповедь ксендза возразил:
- Да нет! Эта Алиса Канареева, сменившая несколько журналов, гонимая за либеральные взгляды, но остроумная милашка. Думаю, она не из тех, кто согласится на шпионах.
Максим неохотно согласился:
- Ты хоть и Дубинин, но память у вас железная, настоящая ходячая энциклопедия.
- В том числе и по взрывной технике! – Вдруг брякнула Алиса.
- Что? - Алексей неожиданно утратил чопорность и резко вскочил.
Журналистка на одном духу продолжила:
- Хинштейну видимо что-то известно о вашей причастности к нескольким взрывам и каким-то расправам. Он грозил, если вы попытаетесь парализовать забастовкой подконтрольную им промышленность, то выбросит такое…
— Вполне ожидаемый ход! — Холодно ответил, привычно взяв себя в руки Дубинин. — Но мы и этому вполне готовы.
- Вот байстрюки, толстопузые! — Бешено взревел Железняк. — Мы раскроим их жирные рыла в порошок. Меня не пугает ни тюрьма, ни каторга, а по ним уже черти со сковородкой плачут. Недолго этой жирной слизи поганить Землю.
Виктория приложила указательный палец к губам и предупредила:
- Да осторожнее, если они знают, где они, то вполне могли подослать для прослушки шпика.
Алексей Дубинин также понизил голос и почти шепнул:
- Конечно, о сговоре с миром олигархом и речи быть не может. Не для того, все это нами затевалось, тем более, что близок конец столыпинщины…- Интеллигентный мятежник оглянулся, покосившись на окно и закончил. - Мы тоже предприняли серьезные ответные шаги, но раскрывать их пока не станем.
Его туфли скрипели, бросив на них взгляд, журналистка отметила: «Импортные с шипами, может это и самом деле шпион?».
Виктория, очень мило улыбнувшись, предложила:
- Может, посидите немного с нами, и побеседуем не о политике, а поэзии, живописи.
Алиса растеряно брякнула:
- А эти прекрасные картины, наверное, вы рисовали?
Виктория с радостью подтвердила:
- Нуда! Вам нравиться?
Алиса честно ответила:
- С одной стороны да, но с другой словно кошки по коже дерут… Не знала, что вы еще и художница!
Виктория с невинной улыбкой ответила:
- Раньше я рисовала только карикатуры и совсем недавно перешла на что-то более… Благовидное, хотя поверьте и карикатура требует немалого умения.
Алиса в ответ даже присвистнула:
- Мне ли не знать! Ведь я все-таки не из последних журналистов…
От воспоминаний арестованную девушку отвлекло болезненное покалывание в ступнях, они вышли на усыпанную острыми камешками горную дорогу, уж подходя входящей глубоко в скалу губернской тюрьме.
И как Виктория ходит босиком по таким местам. Конечно, Алиса не удержалась от подобного вопроса. Мятежница ответила:
- После ареста меня как последнюю бродяжку держали в одном рубище и без обуви, при этом еще до судебного приговора заставляли таскать вместе с другими женщинами-заключенными тачки с углем на сталелитейный завод. Так что, пережив первые дни ада, я вскоре привыкла и закалилась. А освободившись, решила, в знак протеста существующему строю так и ходить босиком в солидарность с народом. Конечно, в мороз слишком долго на снегу выдержать трудно, но зато забыла, что такое простуда. И меня каторга в Сибири ничуть не пугает… У кого в сердце правда, тот свободен любом застенке, а кто питается ложью, заключенный в роскошном дворце!
Далее, уже ничего существенного и Алиса удалилась. Что ей теперь думать? Все ведь сходится – угроза, ответные меры, несомненно, скажи она правду Карташову, все три эсера сразу оказались за решеткой, а затем пытки и «Столыпинский галстук» на шею.
Вот только интересно способна ли такая красивая и романтичная Виктория на убийство? Ради идеи за правое дело вполне, она ведь не пацифистская тряпка. Да и для эсеров данный метод вполне привычен. В частности Столыпин ими к смерти приговорен, открыто, и это считай главная цель.
Алиса не разделяла методы эсеров, вполне солидарна с их целями – включая свержение самодержавья. Жестокого и крайне несправедливого режима.
В тюрьме и самом деле оказалось на редкость жутко, еще хуже знаменитой Бутырки. Во-первых, похоже, что здесь вообще не прибирались никогда, крысы, пауки, тараканы, несравнимая вонь. Во-вторых, её вели в подземелье, где очень сыро, хлюпает вода и холодно. Одежду естественно конфисковали, бросив в ответ кусачую мешковину. Отвели на самый нижний этаж к колодницам…